Онлайн книга «Ратник. Меч времен»
Социально-экономические отношения и классовая борьба на Руси IX–XII вв. Миша проснулся рано, оттого, что кто-то, просунув руку через полог, тряс его за ногу. Открыв глаза, погладил по спине сладко сопевшую Марью… хм, рабу! Ну, раз ей так себя нравится называть… — Проснись, господине! — приглушенным шепотом настойчиво попросили снаружи. Михаил встрепенулся: — Кто здесь? — Выглянь-ко! Поговорить надоть. Ага, поговорить — это с утра-то пораньше! Да, какое — с утра, ночь еще не кончилась, солнышко не встало, лишь за черными елями алело зарею небо. — Чего тебе? — быстро одевшись. Миша выбрался из шатра и окинул внимательным взглядом плюгавенького одноглазого мужичка с длинной козлиной бородкой. И вспомнил — про этого вот хмыря совсем недавно что-то рассказывал Сбыслав. — Язм — Кривой Ярил, Мишиничей верный пес, — с усмешкой представился хмырь. — Кто такие Мишиничи, небось, и у вас в Заволочье слыхали. — Слыхали, как не слыхать? — молодой человек пожал плечами. — Ну, говори, что хотел. — Отойдем… Вон, к ельнику. — Боишься, подслушают? — Лишние уши ни к чему. О! И этот туда же! Историческое действо со шпионским уклоном. Сейчас, небось, начнет вербовать… В своем предположении Михаил не ошибся. Едва зашли за ельник, Кривой Ярил, не тратя времени на долгие предисловия, сразу же приступил к делу: — Мишиничи предлагают тебе служить им… Не токмо им — но Великому Новгороду Господину! Будешь верным слугою — будет тебе все: почет, уважение, богатство. Ну и — защита и покровительство. Михаил прищурился: — И что я буду делать? — Что скажут, — хохотнул Ярил. — Коли согласен, сейчас пойдем к… м-м-м… грамотцу составим… — Ага… кабальную… В рядовичи поверстать хотите? — Миша не преминул показать знание социальной структуры средневекового русского общества. — А с чего бы это я — сам себе господин — чуть ли не в холопы должен податься? — Иной боярский холоп куда как важней кого другого! — с важностью произнес уговорщик. — Зато защита тебе будет и честь. А грамотцу — ряд — можно ведь всяко составить. Вот, сволочь! Правильно предупреждал Сбышек — мягко стелет, да жестко спать. Вот так вот и теряют свободу — в полном соответствии с теориями Грекова или там Черепнина. Экзамены-зачеты сдавали — знаем! — Как, согласен? — Да ну вас всех, — Михаил отмахнулся, словно от назойливой мухи. — Пойду-ка я спать. — Смотри-и-и-и, — нехорошо протянул Кривой Ярил. — Как бы потом пожалеть не пришлось, слезами горючими не умытися! — Да пошел ты! Тоже мне, Мюллер выискался. — Как знать, как знать… Девка у тя в шатре — не Ефрема-своеземца раба ли? — Твое какое дело? — вспылив, Миша сжал кулаки, и Ярил опасливо попятился. — Не ярись, не ярись, паря… Ухожу уже… И все ж таки — зря. Михаил ничего не сказал, направляясь к шатрам. — Помни, — прохрипел вслед Кривой Ярил. — Мишиничи два раза не зовут! В шатре было все так же тепло, уютно. Даже комары не зудели — ну, под утро их обычно меньше становится. Миша стянул футболку, улегся, обняв «рабу». — Не спишь, господине? — девчонка прижалась к нему всем телом. — А ты что проснулась? Рано еще. Спи… — Что-то ты задумчив, господин мой. — А ты что, видишь, что ли? — Чувствую… Бабка моя ворожеей была. — Ишь ты, ворожеей… — Михаил погладил девушку по плечу. — А, может, и ты ворожить умеешь? — Может, и умею. Хочешь, тебе поворожу? — Лучше скажи, как поскорее до Питера добраться? — Питер… Странное имя. Немецкое? — Слушай, да ну тебя! Ты когда нормально-то говорить начнешь, чудо? — озлился Миша. — Прошу, не гневайся, господин, — Марья отпрянула, задрожала. — Я ж вижу — ты хороший, добрый… Возьмешь меня с собой — буду тебе всю жизнь служить, ровно псица верная. Михаил не выдержал, хохотнул: — Лежи уж, псица… Снаружи вдруг раздался звук рога. Сразу все вокруг зашумели, повылезали из шалашей и шатров, послышался смех, веселые крики, прибаутки. — Эх-ма, скоро дома будем! — Домой-то путь — куда как быстрей, нежели из дому. — Скоро, скоро увидим Святую Софью! — Эй, Мисаиле, вставай! Сбыслав. Поднялся уже. — Встаю, встаю, дружище… Выбравшись из шатра, Михаил улыбнулся приятелю, поблагодарив за «подарок». — Что, понравилась раба-то? — сын тысяцкого Якуна расхохотался. — Пригожа дева… До Новгорода доведешь, там продашь с выгодой. — А может, себе оставлю? — поддержал шутку Миша. Сбыслав, однако, взглянул на него со всей серьезностью: — Не стоит ее оставлять, друже. Деву мы тебе другую найдем, невесту присмотрим, уж тут-то не сомневайся. А рабу посейчас вели связать к возам, не дай Боже, в воду бросится — уплывет, стрелой не достанешь. Ты ж — в нашей лодье? — В вашей… Ха — в ладье! Хорошо хоть, не на лошади! — Что, коней не любишь? — Коней люблю, верхом — не люблю. Лучше уж на телеге. Михаил за все время реконструкций так и не выучился как следует держаться на коне, мало того, лошадей как-то даже побаивался, не испытывая к ним особой приязни. — Порастрясешь кости-то на телеге, — снова засмеялся Сбыслав. Он было повернулся, да Миша ухватил за плечо, молвил негромко: — Слышь, ко мне тут Кривой Ярил с утра подходил, разговаривал… — О! — Сбыслав поднял вверх указательный палец. — А я тебе что говорил? Должен был подойти, лиса хитрая. — Не понимаю, — Михаил потер виски. — На что я вам всем сдался? Что — такой уж сильный боец? — Ох, и говор у вас, с Заволочья… Не сразу и разберешь. Тут дело не в том, что воин ты хоробрый, таких ведь много, — понизил голос сын тысяцкого. — А вот в Новгороде ты — чужой. Никто тебя не знает, никто про тебя не слыхал — то может быть полезным. — Ага, — уязвленно отозвался Миша. — Не у Мишиничей с рук есть, так у вас… Сбыслав вдруг расхохотался и, подмигнув, хлопнул приятеля по плечу: — Так у нас-то слаще! Ну, пошли, друже, к пристани… А рабу-то все ж таки привяжи… Хоть и лес кругом, чаща… А все ж так надежнее. Привязывать Марью Михаил, конечно, не стал — а, наверное, надо было бы — просто так, прикольнуться. Вот, фотоаппарат с собой был бы — привязал бы точно! Но, увы, фотоаппарат — у Веселого Ганса, а сам Ганс… черт его знает, где? Хотя… догадаться не трудно — сидит, небось, дома, в Питере, пиво хлещет. В Питере… А он-то, Михаил, как, зачем здесь? На какой-то большой лодке, с какими-то… психами… точно — психами, уж больно увлеклись игрою… или… Или это совсем не игра? Ну, тогда не они психи, а он, Миша. |