Онлайн книга «Русич. Кольцо зла»
|
– Балбесы, – Иван засмеялся. – Это наше такое слово, русское. – Ах да, ты же из Великой Татарии, – покивал падре. «Великая Татария» – так он ничтоже сумняшеся именовал все русские княжества скопом, мотивируя тем, что все они официально являлись ордынскими данниками. Наполнив очередную кружку – вино-то было довольно слабеньким, сильно напоминая рислинг, – прелат задумался и вдруг поинтересовался: а вообще-то, католик ли Иван? Вспомнил! После второго кувшина. – Конечно, католик! – тут же соврал Раничев. – А как же? Хочешь, гимн спою. – О! А ты петь умеешь? – отец Валентин явно обрадовался. – И я неплохо пою. Давай а-капелла! – Ave, maris stella… – затянул Иван подсмотренный в одной из книжек Хвостина гимн. – Здравствуй, звезда морская! Падре охотно подхватил, дирижируя полупустой кружкой, и, качнувшись, выплеснул часть вина на сутану. Еще спели «Салве, регина!» и «Те деум», а потом отец Валентин научил Раничева двум францисканским песням – «Диэс ирэ» и «Стабат матер». Последняя песня Ивану очень понравилась, уж больно слова напоминали родные, русские. Потом Раничев спел «Подмосковные вечера» и «У беды глаза зеленые». Не зная слов, тоец Валентин внимательно слушал, а в последней песне – «Соли», когда-то известной в исполнении Адриано Челентано – даже пытался подпевать, пока не рухнул на пол. – Эх, батя! Слабоват оказался, – Раничев осторожно перетащил перебравшего прелата на циновку и, допив вино, улегся сам. Слава богу, все его люди были на корабле и приглядывать за ними не было никакой необходимости – куда денутся? Сходить на берег Иван им строго-настрого запретил. Ничего, пускай лучше выспятся на свежем воздухе – циновки и одеяла у них есть, имеется и еда, и даже кувшинец вина. Вообще же, ночью снаружи было довольно шумно – кто-то бегал по палубе, что-то орали, пели песни, даже, такое впечатление, дрались. В общем – кабак, а не судно. Раничев проснулся к обеду, когда в маленькое оконце вовсю улыбалось солнце. Проснулся не сам – отец Валентин разбудил к мессе. – На вот, похмелись, – он протянул Ивану бокал с кислым вином. Раничев, поморщившись, выпил. Как хорошо, что он знал латынь! Вот, как вчера прекрасно провели время с этим прелатом. – Так и не выспался толком, – выпив, посетовал Иван. – Всю ночь какие-то паразиты по палубе шастали, орали. – Это доминиканцы, – кивнул падре. – Как ты говорил-то? Балбесы, во! Мне мои людишки рассказали сейчас, что там творилось. В общем, эти балбесы-доминиканцы, инквизиторы чертовы – прости, Господи! – ловили какого-то еретика, да с таким шумом, словно пытались отбить от сарацин гроб Иисусов. Истинно балбесы, уж мы бы это гораздо тише проделали. – Поймали? – зевая, поинтересовался Раничев. – Ну еретика-то этого? – Поймали… Тогда же и отвели в город. – Сожгут? – Гм, не думаю, – отец Валентин с сомнением покачал головой. – Поди докажи! Свидетели-то здесь остались, на корабле. Так, подержат в узилище для острастки да выкинут. Солдайя не Генуя и не Рим! В дверь каюты вдруг истово застучали. – Войдите, – поставив бокал на стол, небрежно бросил Иван и удивленно вскинул глаза, увидев вошедших – Захария и Аникея. Оба казались чем-то взволнованными. – Чего вам? – Григорий пропал, господине! – Что-о?! – Раничев вскочил на ноги. – Куда он мог пропасть? С корабля?! – Говорят, его ночью схватили какие-то люди, – хлопая глазами, сообщил Аникей. – Мы не видели, спали… Он же, Григорий, наверху остался, на палубе, а мы… – Знаю, – Иван обреченно махнул рукой и, жестом прогнав своих, искоса взглянул на прелата. – Святой отец, твои люди могут узнать кое-что у доминиканцев? – О еретике? – отец Валентин оказался весьма понятлив. – О нем… Кажется, это мой слуга. – Узнаем, не переживай, – пообещал падре. – Тем более господин за слугу не отвечает. – У инквизиции может быть другое мнение. Отец Валентин усмехнулся: – Молись, сын мой! Выручим. Он вышел, а вслед за ним – и Раничев. Соседи-торговцы давно гуляли на корме, с интересом наблюдая, как управлялся с огромным румпелем кормчий. Немного подышав воздухом, Иван отправился обратно в каюту и растянулся на циновке, вытянув ноги. Однако дела! Ну не везет ему с людьми – эдак скоро вообще никого не останется. Вот так посольство! Хотя, конечно, Иван вовсе не собирался являться на прием к его величеству кастильскому королю Генриху, но тем не менее… Скрипнув дверью, в каморку вошел отец Валентин. – Ну? – Раничев присел к столу и нетерпеливо посмотрел на прелата. – Значит, дело было так, – без всяких предисловий начал тот. – Эти балбесы-доминиканцы уже здесь, на корабле, получили от кого-то донос о том, что пассажир с верхней палубы, записанный в корабельную книгу под именем Григория из Литвы – высокий, лысоватый, жилистый, – на самом деле никакой не Григорий, а знаменитый еретик из Болоньи Франческо Туззи, давно уже объявленный в розыск святой инквизицией за богомерзкие идеи о множестве миров. – Вот так дела! – выслушав, покачал головой Иван. – Да ты не переживай, – успокоил отец Валентин. – Доминиканские балбесы схватили его, спросив только имя – спешили! – так что никто не знает, что еретик – твой слуга! – Слава святой Деве Марии! – К тому же, – прелат засмеялся, – и еретик-то он – липовый! – Как так? – не понял Раничев. – А так! – святого отца прямо-таки распирало от того, что доминиканцы так лопухнулись. – Я прекрасно знаю Франческо Туззи из Болоньи. Это не лысоватый кряжистый брюнет, как твой слуга, а длинный тощий блондин с пышной и кудрявой шевелюрой. Так что никакой это не еретик. Ха! Уж теперь точно, наложат на этих незадачливых балбесов епитимью. А нечего верить всяким гнусным доносам! Проверять надо, прежде чем бросаться с арестом. Вот балбесы – ха-ха! Отец Валентин радостно потер руки. Несколько повеселел и Раничев: все ж приятно было узнать, что Григорию, по сути, ничего страшного не грозило. Однако кто же, интересно, доносчик?! И, главное, зачем ему было доносить? Загадка… – Значит, автор доноса неизвестен? – В том-то и дело, что нет! – И донос, вероятно, был написан на латыни… – Или на болонском диалекте, но скорее, конечно же, на латыни, итальянские языки понятны далеко не всем в Италии. Загадка… Раничев покачал головой. Задача со многими неизвестными. Кому мог так насолить Григорий? Кто его убрал и зачем? Вряд ли это хоть когда-нибудь возможно будет узнать, разве что потом, на обратном пути, поподробнее расспросить Григория… Тот ведь попытается вернется домой. В Переяславль-Рязанский. Хорошо бы вернулся. Там бы и переговорили. Эх, самому бы вернуться, помоги, Святая Дева! |