Онлайн книга «Храбр»
|
Нет, Илья не боялся всего этого, он знал, что так или иначе справится. Но после встречи с «девкой» и ее мамашей пропал былой охотничий задор. Храбр за последние годы подзабыл, какие они – волоты, сколь причудливо в них перемешаны человечье и звериное начало. И как странно в нем самом, Илье Урманине, уживаются глубокая жалость и лютая ненависть к ним. Теперь вспомнил. И сразу захотелось кончить дело скорее – холодно, расчетливо. Нынче же. Всех убить и всё забыть. Как вытащить тварей из леса засветло?.. Братья стояли бок о бок, поджидая Илью. Рожи у Петровичей оказались виноватые и пристыженные. – Ну, Илюша… – сказал Лука. – Чего? – Илья потряс головой, будто ему в ухо попала вода. – Ну… И ну. Илья оглянулся. Дохлую бабу на тропинке отсюда было видно. – Значит, ты! – он ткнул плеткой в Луку, тот заметно подался назад. – Давай руби бабе голову, отрабатывай свою дюжину гривен. Василий! – Я! Не кричи так. – Сам кричишь. Это мы оглохли малость, ничего, пройдет. Становись с луком вон туда, следи за лесом, если кто высунется – стреляй. – Да! Илья поковырял в ухе пальцем. – Девку прибили? – вспомнил он. – Да! – Врете… – Илья вздохнул. – Ну зачем? Думали бы, кому врать. Ладно, делайте, что сказано. Он зашел на двор, жадно напился. Покопался в дорожной сумке, достал грязноватую тряпицу и принялся оттирать семихвостку от крови. Издалека донесся стук топора. Илья удовлетворенно кивнул. Привычный острый слух возвращался к нему. Это было хорошо. * * * «Девка» так и висела на стене, распятая, уже молча. Когда Илья приблизился, открыла глаза и уставилась тупым звериным взглядом. – Сейчас все кончится, – сказал Илья. И сунул ей нож под левую грудь. «Девка» всхлипнула, дернулась и умерла. – Что ж вы такое, а? – пробормотал Илья, вытирая лезвие ножа о мягкую пегую шерсть. – И похожи на нас вроде, и другие совсем… Даже сейчас, когда конечности «девки» безвольно повисли, было видно, как сильно оттопырены большие пальцы на ее ногах, а на руках – наоборот, плотно прижаты. Волоты не могли складывать кисть в кулак, палки и камни брали только всей пятерней внахлест. Правда, это не делало их менее ловкими и смертоносными. – И чего вы лезете к нам? – спросил Илья. – Поубиваем ведь. Жили бы себе и жили… Эх. Появился Лука, слегка забрызганный красным. Под мышкой у него была корзина с отрубленной головой «мамаши», в руке тот самый лесорубный топор. – Тяжело рубить, шеи почти не видно, – пожаловался он. – Кровищей изгваздался весь. Сказать Василию, чтобы звал наших костры выкладывать? – Нет. – …И перекусить не мешало бы. – Нет, – повторил Илья. – Мы закончим все сегодня. Прямо сейчас. Давай отвязывай эту. – Сегодня закончить хорошо бы. А как? Напугал ты их, Илюша, сильно напугал. – Жрать им от этого меньше не хочется, – сказал Илья и вышел. Повесил на плечо тулу со стрелами, достал из поясного кошеля тетиву, придирчиво осмотрел – по зиме за ней требовался глаз да глаз. Взял лук. В отличие от длинных луков Петровичей, этот был короткий, удобный для стрельбы из седла. Тяжелый, мощный, сработанный из турьих рогов, с очень толстой рукоятью – под могучую лапищу Урманина. Конечно, Илья тратил меньше сил на выстрел, чем простой человек, и ему легче было выцеливать, но какой-то особенной меткостью он не отличался. Зато бил дальше всех и крепче – уж если попадал, только брызги летели. Илья шагнул было со двора, но в дверях остановился. Сдвинул шапку на лоб, поскреб в затылке. Тяжело вздохнул. Он кое-что запамятовал. – Лука! – Ась? – Девку отвязываешь? Ремни порезать успел? – Пока один только… Нельзя было? – Голос у Петровича оказался заранее виноватый, прямо холопский голос. Сильно на Луку повлияло то, как Урманин в два удара разделался с «мамашей». – Остальные не режь. Сверни их, и вожжи заодно, кинь тут на стол. Пригодятся. – Как скажешь, Илюша. Задумал чего? – Да так… Обещал Добрыне и едва не забыл. – М-да… Сомневаюсь я, что воеводе нужна старая драная упряжь, – буркнул Лука. Илья в ответ только усмехнулся. – Обезглавишь девку – тащи ее сюда, – бросил он через плечо и вышел со двора. Василий Петрович стоял у линии костров, глядя в сторону рощи, где валялась дохлая баба. Илья подкрался сзади бесшумно и кашлянул. Василий на миг слегка присел, но сразу выпрямился и, сохраняя достоинство, сказал, не оглядываясь: – Близко лежит баба. Пока светло, не выйдут они к ней. – Сам знаю. Илья достал из тулы стрелу, поглядел на черешок наконечника, оклеенный поверх обмотки тонкой берестой, оценил взглядом оперение. Сунул обратно в тулу, так, чтобы ловчее было достать именно эту. Несколько раз натянул и плавно отпустил тетиву, разогревая лук. – Пора звать людишек, – напомнил Василий. – Не успеют костры выложить. – Забудь, – теперь Илья разглядывал Василия, так же, как только что стрелу. Как оружие. Нашел, что кольчуга и шлем сидят на витязе ловко, а темляк булавы легко снимется с ремня, но сам не соскочит. Василий надел еще и меч, ну, ему виднее, он умелый мечник. – Жрать охота, – сказал Василий и протяжно зевнул. В кладовой Лука стучал топором. Вскоре появился, волоча за ногу мохнатое тело. – И у этой шеи нет почти! – сообщил он зло. – Пойдем, – сказал Илья просто и двинулся вперед. Храбры подошли к священной роще и остановились на краю огромной красной лужи, натекшей из обезглавленной «мамаши». – Ух ты! – негромко воскликнул Василий. Он еще не видел Перуна. – Ага, – сказал Лука. – Так-то. Братья дружно сплюнули в сторону идола и перекрестились. – Нечего креститься, – буркнул Илья. – Это не бог. Так, деревяшка. – Вижу, что идол, – сказал Лука. И тут же спросил: – А кто это, если не прежний бог? – Мне кажется… Нет, не знаю. Но по морде он у меня еще получит. – …И за дело получит, – добавил Василий, оглядывая поляну. – Слушай, ну и кровавое месиво тут было! Волоты их прямо здесь били, когда те приносили жертву, так? Глупцы. На что они надеялись? – На свою глупость, – ответил Илья. – Они ничего не соображали от страха. Человечки глупеют со страху, тебе ли не знать, храбр. Мало, что ли, их гонял? |