Онлайн книга «Демоны огня»
|
Фараон проснулся под утро. Уже светало, но солнечная ладья Ра еще только собиралась начать дневной путь, посылая из-за реки золотое сияние. Услыхав, что царь поднялся, в шатер с поклонами вошли слуги и приближенные: массажисты, парикмахеры, подавальщики царской одежды, рассказчики утренних сказок и прочие полагающиеся по штату бездельники. Вот кого бы послать выискивать тайные протоки! Однако нельзя – традиция, установленная богами. Не пойдешь же против их воли? Выйдя на палубу, Ах-маси уселся в низкое кресло, поручив свое тело заботам вышеперечисленных лиц. Покуда массажисты втирали в его плечи благовония Пунта, а парикмахер тщательно – волосок к волоску – причесывал шевелюру, повелитель Обеих земель благосклонно слушал утреннего рассказчика, потягивая принесенное подавателем пива питье. Утренний завтрак был скромным: пара жареных перепелок, рыба, сладкие булочки. – …И вот, усмотрев на острове змея, моряки испугались и принялись возносить молитвы Амону, – глядя фараону в рот, вдохновенно изрекал утренний рассказчик – юркий пожилой мужичок в длинной белой юбке-схенти и тщательно завитом парике из волокон пальмы. Кажется, его звали Шеви. – Расскажи-ка ты мне лучше о беженцах, Шеви, – сполоснув жирные от еды руки в специальной золотой чаше, приказал Ах-маси. – О беженцах? – рассказчик утренних сказок, кажется, не ожидал такого вопроса. Впрочем, он тут же расплылся в улыбке и распростерся у ног фараона: – Как угодно, великий царь! Фараон поморщился: – Да ты не валяйся – рассказывай! Беженцев, по словам Шеви, было сейчас не так уж и много. Но все же вполне достаточно, чтоб местные жители, презрев все опасности, развернули обширную меновую торговлю. В основном меняли пиво, хлеб и прочую пищу на разные безделушки типа золотых и серебряных браслетов, ожерелий, коралловых бус и всего, что представляло собой хоть какую-то ценность. Не брезговали даже головными платками. Расположившись станом в двух десятках перелетов стрелы от основного лагеря войск, беженцы выстроили хижины из подручных материалов и, кое-как перебиваясь, ждали, когда войско – или хотя бы какая-то часть его – тронется в обратный путь, чтобы вместе с ним вернуться в недавно освобожденные от хека хасут родные места, как всегда в безвластии кишевшие разбойниками и прочим лихим людом. – Значит, говоришь, питаются они плохо? Покончив с утренним туалетом, фараон поднялся на ноги. Белоснежное гофрированное платье его казалось невесомым, на руках и ногах блестели золотые браслеты, на поясе был привешен длинный трапециевидный передник, шею украшало ожерелье из красных коралловых бус, а под ним виднелся амулет – золотой сокол. Темные волосы правителя Обеих земель украшала сверкающая диадема, изображавшая королевскую кобру – золотой Урей. – Да, плоховато, великий государь, – отвечая, изогнулся в низком поклоне рассказчик. – Правда, не все. – Что значит – не все? – Некоторые живут там очень даже неплохо. Сам-то я не видел, но так говорят. – Кто говорит? – Да многие. – Многие – это никто! – Фараон обернулся к слугам: – Узнайте, кто часто бывает в стане беженцев. Доставьте ко мне немедленно. Слуги с благоговением поклонились. – Да! И что-то я не вижу Каликху? Воины, где ваш начальник? – Он ранен, великий государь, – один из воинов, молодой крепыш с коротким копьем и кинжалом, с поклоном вышел вперед, – ранен во вчерашней битве. – Вот как? Надеюсь, рана не тяжелая? – Да, но жрецы говорят, что встанет он еще не скоро. Ах-маси нахмурился: не хватало еще потерять верного друга. Каликха был именно из таких – верных, и, конечно, следовало бы его навестить, но… Но вот как это сделать? Что подумает свита – великий царь, повелитель всей Черной земли, снисходит до какого-то чернокожего воина? Не дело властителя самому умалять свой престиж! Однако Каликху, несомненно, стоит навестить. Только тайно. И не сейчас – ближе к ночи. Почти все время до полудня фараон вместе с военачальниками занимался продумыванием плана осады. Кого где поставить, какие отряды отвести, как прикрыть броды и протоки – задача оказалась сложной. Лишь ближе к обеду, когда жара стала совсем уж невыносимой, был объявлен перерыв на отдых. Возвращаясь со свитой к барке, Ах-маси еще издалека заметил понуро стоявших на берегу людей. – По твоему повелению, великий государь, доставлены те, кто часто ходит к беженцам! – подскочив, браво доложил десятник. – Хорошо, – поднимаясь на барку, милостиво кивнул фараон. – Давай их ко мне по одному. – Но, господин… – Такова моя воля! Первый – щупленький старичок – оказался местным, к тому ж перевозчиком, следовательно, мог знать протоки. Ну и раз был задержан, значит, частенько заглядывал к беженцам. – Беженцы? – Не вставая с колен, старик изумленно выкатил глаза. – Не знал, что общаться с ними запрещено, великий царь! Ах-маси ухмыльнулся: – С чего ты взял, что запрещено? – Но твои воины… – Ты хорошо знаешь беженцев? Отвечай! – Не всех, великий государь. – Расскажи, что знаешь. Что-нибудь интересное. Таким же образом пошла беседа и со всеми остальными, из которых двое оказались местными, а четверо – обозниками. Ну уж у этих-то жучил было чем меняться! Впрочем, пока их моральный облик фараона не очень интересовал. Интересовало другое. И это «другое» Ах-маси-старший, кажется, сегодня нашел. Почти все задержанные упомянули о какой-то молодой женщине, неутомимо наводившей красоту, сидя на высоком холме, с которого открывался прекраснейший вид на крепостные стены. Имеется ли у этой женщины зеркало? О, конечно, а как же без этого? Хорошее такое зеркало – большое, серебряное, менять его на что-либо женщина отказывается, видать, не из бедных. Да-да, не из бедных, при ней ведь служанки-рабыни. Вдова почтенного землевладельца, ждущая удобного случая вернуться в свое поместье. – За вдовой последить очень тщательно, – это уже фараон чуть позже давал указание тезке. – Послать верных людей, да чтоб не вызвали подозрений. – Найдутся такие, мой государь! – с готовностью улыбнулся анхабец. – Воистину есть у меня пара ловких парней. – Всего лишь пара? – М-м… Не пара, конечно, но эти – самые ловкие! Один старик и мальчишка, оба числятся по моему ведомству. – Старик?! Мальчишка?! Что же они у тебя – гребцами, что ли, записаны? – Не гребцами, государь. В обозном челне – пекарями. – Пекари… Х-ха! Ну и что говорят твои «пекари»? – Так я еще их не послал. – Так беги посылай, не медли! |