Книга Грешница, страница 14 – Сергей Шхиян

Дурак Алексашка женился, а не попользовался. Алевтинка-то оказывается ничего. Как бабьего мяса наест, будет полная сладость. Ишь, б… как таращится, ну, ничего, скоро я тебя обгуляю, никуда не денешься! Пусть этот черт тебя обучит, а потом уж я не пропущу! От меня еще ни одна не ушла, дашь, не мытьем так катаньем…

Мне от этих его мыслей стало так обидно, что на глаза навернулись слезы.

— О чем он думал? — спросил меня Алексей Григорьевич, увидел, что я плачу и с тревогой воскликнул. — Господи, что случилось?

Я растерялась, не говорить же было ему то, что на самом деле думал Тишка, потому сказала, первое, что пришло в голову:

— Он думает, что ты черт!

— Почему именно черт? — засмеялся он.

— Не знаю, и еще он думает, что ты глупый, раз выбрал меня.

— Почему? — захохотал он.

— Потому, что я некрасивая! — нарочно сказала я, посмотреть, что он будет об этом думать.

— Ты некрасивая? — переспросил он.

Я быстро съежилась под одеялом, и прикрылась руками, чтобы он тотчас не бросился рассматривать, что у меня такого некрасивого. Но, почему-то, то, что думал обо мне Алеша, мне нравилось. Хотя думали они оба, в общем-то, об одном и том же, но как-то по-разному. От одной мысли Алеши обо все таком, меня бросало в приятный жар, а от Тишкиных становилось противно.

— Что с тобой? — тотчас встревожился он.

— Жарко мне что-то…

Тогда он не предупреждая и, не долго думая, сдернул с меня одеяло.

Я попыталась его удержать, но не успела и опять оказалась перед ним совсем голой. И что у мужчин за такая странная тяга, все время нас раздевать!

— Да ты совсем мокрая! — испугался он и начал вытирать меня полотенцем.

Делал он это очень нежно, боясь причинить мне неудобство. Ни о чем таком он в тот момент почти не думал. Ну, разве чуть-чуть. Правда, чем дольше он со мной возился, тем беспокойней делался. Было очень интересно подслушивать, как он себя укоряет и старается думать только о том, что я больна и мне нужен покой. В конце концов, мне стало его жалко, и я сказала:

— Если тебе так хочется, можешь меня поцеловать. Не так уж плохо я себя чувствую!

Я уже почувствовала почти то же, что было со мной до болезни. Когда мы с ним вместе лежали. Все во мне начало набухать и дрожать. А он все боялся ко мне притронуться, хотя ему очень хотелось.

— Ну, целуй меня скорее! — взмолилась я. — Не бойся, я не умру!

Он тогда наклонился ко мне и нежно поцеловал в губы. Я вся поплыла. Голова закружилась, и я закрыла глаза. А он меня все целовал и целовал, пока я не взмолилась:

— Можно мне немного поспать, а то я что-то устала.

Он тотчас меня отпустил и бросился за снадобьем и водой. Я взяла в рот маленький белый кружочек, а он в это время держал стакан, дать мне его запить, и старался на меня не смотреть и ничего такого не думать. Однако все равно всю меня видел. Только теперь мне, почему-то, не было ни капельки стыдно, будто я начала смотреть на себя его глазами. Это было даже интереснее, чем рассматривать свое отражение в воде или зеркальце.

Я его не обманывала, на самом деле устала. Алеша это понял и тихо вышел из комнаты. Я была ему благодарна. Мне нужно было побыть одной, чтобы хоть как-то разобраться в том, что со мной происходит. И так от всего, что случилось, голова шла крутом. Путали меня не новые чувства, они были непонятными, но хотя бы приятными, а то, что у голове постоянно звучат чужие голоса.

Пока я пыталась уснуть, мимо нашей комнаты по несколько раз прошли почти все обитатели дома, и я узнала о них много больше, чем за все время, что здесь прожила!

Почти все наши дворовые не любили или ненавидели друг друга! Сначала, когда я слышала, как ругают меня, хотела плакать, но вскоре оказалось, что других поносят никак не меньше.

Особенно доставалось ключнице и Маруське. Им завидовали и желали самого плохого, что могли придумать. Они в свою очередь, очень плохо думали друг о друге. И еще я узнала, что ключница Пелагея Ниловна почему-то очень хочет, чтобы я умерла. Что я ей сделала плохого, я не поняла, но проклинала она меня так, как будто я заела ей всю жизнь. Скоро я поняла, что если стану всех слушать, то просто сойду с ума. Нужно было срочно придумать, как избавиться от такой напасти.

Однако ничего путного я так и не придумала. Тем более что от усталости и переживаний у меня начало путаться в голове.

Помощь мне пришла оттуда, откуда я ее меньше всего ждала. Когда я уже почти заснула, в комнату тихо вошла бабка Ульяна. Я насторожено подняла голову с подушки, уже и не зная, что от нее ждать. Старуха медленно подошла к постели и прижала палец к губам.

— Ты чего бабушка? — шепотом спросила я.

Ульяна улыбнулась, присела рядом со мной и спросила:

— Ну, что, девушка, как тебе мой дар, пришелся по сердцу?

— Забрала бы ты его назад, бабуля, совсем я измучилась, — ответила я, — нешто хорошо чужие мысли слушать? Не знаю, грех это или нет, но только понимаю, что подслушивать людей неправильно. Это ангелам положено или святым, а не простым грешным девушкам.

— Вот ты как дар мой понимаешь, — задумчиво, сказала она. — А другой, от счастья бы до потолка прыгал. Представляешь, сколько выгоды можно иметь, зная, о чем думают люди! Такого человека, от которого ничего тайного не утаишь, пуще господ станут бояться!

— Не нужна мне такая выгода! — сердито сказала я. — Я как начала подслушивать, столько плохого о людях узнала, что впору…

Я не придумала, что этому несчастью может быть впору, и только махнула рукой.

— Что же тебе не нравится? — с интересом спросила старуха.

— Ничего не нравится, незачем мне знать чужие мысли! К тому же ни спать я не могу, ни в тишине подумать, все время слушаю всякие глупости…

— А ты не слушай, — посоветовала она.

— Как же не слушать, когда в голове все время чужие слова звучат? Вот мы сейчас с тобой говорим, а мимо дверей прошел наш повар и подумал, что забыл крупу перебрать и кашу вместе с жуками сварил. Как я ее после такого есть смогу?

Бабка Ульяна рассмеялась, показывая беззубые десны:

— Так что, по-твоему, лучше ничего не знать и пакость глотать или знать и поберечься?

Я задумалась, не зная как ответить. Созналась:

— И так плохо и так нехорошо. Знала бы ты, бабушка, что тут про меня в доме думают!

Бабка Ульяна опять весело засмеялась.

— А ты плохое не слушай, а слушай только то, что надобно. Тогда и тебе будет хорошо, и людям вреда не принесешь.

— У меня не получается, — грустно сказала я, — все равно все слышу!

— Научишься, — успокоила она. — Ты вот, когда в лесу гуляешь, слушаешь, как листья шелестят? Вот и людей научишься не слушать. А не захочешь, девонька, даром моим владеть, так я тебя научу, как от него отказаться. Только ты не торопись решать, назад пути не будет.