Книга Прыжок в прошлое, страница 46 – Сергей Шхиян

То о чем я подумал, было предназначено только для нее, и это можно не предавать гласности. Аля улыбнулась и проворно сняла с девушки рубаху. Дуня почти никак не реагировала, безжизненно улыбалась.

— Эй, ты, — обратился я к немцу, — ду бист фонендоскоп?

Винер смотрел на меня непонимающими глазами. Фонендоскоп, видимо, еще не изобрели.

— Трубка у тебя есть, слушать?

Я жестом показал, что мне нужно. Немец, кажется, понял.

— Найн, — коротко ответил он.

Пришлось слушать Дуню ухом. Чтобы зазря не нервировать Алю, я прослушал ее сердце и легкие со спины. В сердце были небольшие шумы, нормальные в таком ослабленном состоянии. Легкие были чистые. Живот нормальный.

Единственно, что мне не понравилось — это нитевидный пульс. Похоже было, что или девица заморила себя голодом, или ее угробил присутствующий здесь лекарь неумеренными кровопусканиями.

Аля, успокоенная моими целомудренными действиями, помогла одеть и уложить Дуню в постель. Что делать с ней, я не знал. Никаких явных признаков болезни я у нее не нашел.

— Ты узнала что-нибудь? — спросил я Алю.

— Она влюблена, — зашептала Аля мне в ухо, — и боится, что батюшка узнает и прибьет парня… Зовут его Семен.

— Эй, ты чего это удумал! — закричал я на немца, перебив Алю, — а ну отойди от нее!

Пока мы шептались, лекарь подобрался к больной со своим скальпелем, собираясь вскрыть ей вену на руке для кровопускания.

— Я ист исполнить свой долг! — угрюмо проворчал немец, отступая от Дуни.

Его глупое лицо светилось святой верой в свою правоту. Я не стал вступать с ним в научный диспут, просто взял за плечо и выпихнул из комнаты. В дверь тотчас просунулась голова хозяина.

— Ну, что ваше благородие?

— Пока не знаю, — честно ответил я, — но немца на порог больше не пускайте, если не хотите, чтобы дочь померла. Да, а кто такой Семен?

При упоминании этого имени Дуня зашевелилась.

— Какой Семен? — удивился моему вопросу Фрол Исаевич.

— Не знаю, какой-нибудь Семен у вас в доме есть? Молодой и красивый.

— Есть, подмастерье. Что касаемо красоты, то я не девка, на него любоваться. Только откуда ты его знаешь?

— От верблюда. Немедленно пришлите его сюда.

— Да зачем он… — начал было говорить Котомкин и замолчал, мрачно взглянув в сторону дочери.

Удобно иметь дело с умным человеком.

— Красивый, говоришь, — пробурчал он, и лицо его начало багроветь. — Так вот оно в чем дело? Да я его, стервеца!..

Я не дал договорить и вытолкал из комнаты в сени.

— Вы его… а дочка между тем помрет.

Портной сердито посмотрел на меня, хотел что-то сказать, потом раздумал.

— Фрол Исаевич, вы же умный человек, так и поступайте по-умному. Сначала разберитесь, что к чему, потом рубить будете. Возможно дело-то не в ней, а в вас. Не могу поручиться, но по-моему дело выглядит так: Дуня влюбилась, вам Семен не нравится, признаться она боится, вот и впала в тоску. А тут вы еще натравили на нее этого ненормального немца, который кого угодно в могилу загонит. Понятно я говорю?

— Понятно, — убитым голосом ответил хозяин.

— Так что с этим Семеном?

— А что с ним, с ним ничего. Пустой малый и лодырь. Напился надысь пьяный, буянить начал, я и велел его в шею… Видать, ваша правда, барин, как я его прогнал, Дуня-то и занедужила. Вернуть-то можно, токмо зачем мне такой зять?

— А вы по-умному сделайте, все, может, и обойдется. Главное — девочку спасти. Это в натуре человеческой: чем больше препятствия, тем сильнее хочется. Так зачем препятствовать? Дуня у вас девушка разумная?

— Зело разумна, даже грамоту знает, Писание читать может!

— Вот и хорошо, приблизьте этого парня, приласкайте, пусть себя покажет. Если случайно споткнулся, а парень неплохой, Бог им в помощь, и любовь. А если дурак и пьяница — выставляйте его так, чтобы она поняла. Только не давите, помните, что Дуня — ваша дочь, и характер у нее может быть тоже ваш.

— Как мой? Она же девка и должна в послушании…

— Это все ерунда: девка, парень… От пола характер не зависит. Помните, в Писании сказано: «Запретный плод сладок»?

— Так-то оно так, только боязно…

— Фрол Исаевич, Дуня ваша дочь, и вам решать. Я вам чуда не обещал. Все зависит от вас. Попробуйте не по-домостроевски рассуждать. Дуня Семена хорошо знает?

— Откудова?! Видятся по воскресеньям за столом, ну, еще когда в церковь ходят.

— Видите, она его толком не знает, а влюбилась, потому что пора пришла. Кто чуть боле понравился, в того и влюбилась. Так пусть узнает, еще сто раз разлюбит, если вы конечно, ее не раззадорите.

Фрол Исаевич накрепко задумался. Потом махнул рукой:

— Видать, твоя правда, ваше благородие, сделаю, как велишь.

— А пока, — продолжил я наставления, — прикажи сварить курицу, для бульона.

— Для чего?

— Что для чего?

— Курицу, ты сказал, для чего-то сварить.

— Для бу… ну, для навара. Вина красного сладкого велите купить. Сахар, мед у вас есть?

— Мед есть.

— Меду с водой и витамины.

— Чего?

— Сока из ягод надавить надо много, и пусть еду и питье ей Семен подаст. Вы любите чудеса, вот вам чудо и будет.

Дальнейшие события проходили по моему сценарию. Пока готовили рекомендованную мной диету, пришел Семен, скуластый улыбчивый парень. Красавцем я бы его не назвал. Был он довольно низкоросл, с кривоватыми ногами, но кудряв, в нем чувствовался шарм артистической натуры, и женщинам он должен был нравиться.

Больная довольно быстро ожила, поела и заснула. Мы оставили с ней мать и, поужинав, отправились спать.

Поселили нас порознь, меня в гостевой комнате, а Алю на хозяйской половине.

Я уже как-то стал привыкать чувствовать ее под боком, но протестовать не стал, подчиняясь крестьянским приличиям. За то и был награжден: впервые как следует выспался.

Проснулся я рано, от беготни чьих-то босых ног по скрипучим полам. Дуня хорошо проспала ночь, плотно позавтракала и потребовала принести ей зеркальце.

Лечить мне ее было уже не от чего, и я попросил прислать ко мне Алю. Вместе с ней пришла хозяйка с рукомойником и мальчик с деревянной помойной лоханью.

Таких рукомойников я никогда не видел. Выполнен он был в виде стилизованного керамического барана на коротких ножках-подставках. Вода в него наливалась через дыру в спине, а выливалась через рот. Пользоваться им можно было и без посторонней помощи.