Книга Черный магистр, страница 35 – Сергей Шхиян

— Нам-то что, мы можем и внизу подождать, — согласился Сашка. — Пошли, что ли, Фома.

— И то правда, чего здесь как перстам торчать.

Мужики тяжело вздыхая, как будто предчувствуя свою судьбу, начали спускаться по крутому склону,

Я предостерегающе тронул Ефима. Он отодвинулся, положил ружье на землю и присел в кустах.

— Ну и темень, — пожаловался Фома, — тут спотыкнешься и в воду запросто полетишь. Как нечего делать. Вода-то, поди, студеная!

— А то, — ответил Сашка, спускаясь задом и держась руками за растущий на склоне кустарник. — Склизко очень, у меня подошвы съезжают.

Я опять тронул Ефима за руку и указал на тенора. Мне выпадал Фома. «Гайдуки» уже добрались до нас. Дальше тянуть было нельзя, и я ударил Фому клинком в шею, тот замер и, не издав ни звука, повалился лицом в косогор. Одновременно вскочил на ноги Ефим и взмахнул рукой. Раздались глухой стук и треск. Сашка, однако, успел вскрикнуть.

— Вы чего там? — спросил сверху урядник.

Момент был критический. Если он нас обнаружит, то со своей позиции запросто расстреляет.

— Чего, спрашиваю, вы там делаете?! — уже тревожно спросил Василий Иванович, наклоняясь над спуском и пытаясь рассмотреть, что у нас здесь происходит.

— Иваныч, иди сюда, что здесь есть! — ответил я, пытаясь подражать сиплому голосу Фомы.

— Чего есть?

— Мошна!

— Что за мошна! — заинтересовался урядник, начиная спускаться.

— Быстрей, уплывает! — поторопил я, но, наверное, не так похоже, как сначала.

Василий Иванович что-то почувствовал и приостановился на полдороге.

— Что за мошна? — повторил он вопрос.

Я постарался, и теперь у меня получилось более похоже.

— Сашка, держи, деньги уплывают!

Такого полицейский выдержать не смог и скатился к нам.

— Где деньги? — свистящим шепотом спросил он и ойкнул, почувствовав, как острие клинка укололо ему горло.

— Ты чего это, Фома? Совсем сдурел!

— Тише, Василий Иванович, — ответил я своим натуральным голосом. — Мошна уже все равно уплыла.

— Это кто? Ты кто такой? — спросил он по инерции, уже поняв, с кем встретился. — Вот, значит, как!

— Именно так.

— Убивать, значит, будете?

— А что нам остается делать?

— Отпусти, добрый человек, я тебе службу сослужу, — ласковым, просительным голосом не очень уверенно проговорил урядник.

Все произошло так быстро, что он еще до конца не осознал, как крепко влип, и теперь тихонько пятился от меня, оттягивал время, видимо, пытаясь придумать, как выкрутиться.

— Ты уже сослужил, — ответил я. — А больше ты мне ни к чему.

— Ты тише-то саблей играй! — воскликнул он, — Я полицейский чин! Меня обидишь — на вечную каторгу в Сибирь пойдешь!

— Так кто докажет? — продолжил я. — Камни есть, омут глубокий, кто тебя там отыщет?

— Ты, ваше степенство, не замай! Не по-христиански поступаешь! Убьешь, я к тебе по ночам стану приходить! В геенне огненной погибнешь!

— А коли отпущу, что будет?

Такого поворота разговора Василий Иванович не ожидал и сразу не придумал, что посулить.

— Тогда, о! Считай, я у тебя в долгу! Тогда!..

— Ах ты, июда! Чего удумал! — закричал Ефим, и урядника отбросило от меня в сторону.

— А… — еще пытался что-то произнести он, падая на трещащие под его телом кусты.

— Ну, Лексей Григорьич, благодари Бога, что я в впотьмах вижу. Этот июда чуток тебя в живот из пистолета не застрелил.

Я наклонился над бьющимся в агонии телом. Светлым пятном дергалось запрокинутое лицо. Ничего разглядеть в такой темени я не смог.

— Где пистолет? Я ничего не вижу, — сказал я Ефиму.

Он нагнулся и сунул мне в руку холодное, мокрое от росы оружие. На мосту тревожно заржала лошадь урядника.

— Давай выбираться наверх, нам нужно еще найти Федю, — сказал я, стараясь чтобы голос звучал ровно.

— А с этими что будем делать?

— Разберемся с Федей, вернемся — и утопим. Слышал, они специально для нас камни и веревки привезли.

— Не по-христиански это, — тоскливым голосом проговорил Ефим.

— А ты что предлагаешь? Полицию позвать или самим их хоронить?

— Может, так оставим, утром, кто поедет, увидят и по обычаю похоронят?

— И тогда нас станет ловить и полиция, и вся банда Моргуна…

— Эх, грехи наши тяжкие, — только и сказал кучер. — Ладно, пошли искать того Федюню. Он у них, по всему видать, самый главный злодей!

Мы поднялись наверх. На мосту стояла привязанная к перилам лошадь урядника. Она пятилась, натягивая повод, и нервно перебирала ногами. На краю моста лежало два больших камня, перевязанные веревками. Мы с Ефимом оказались на распутье, не зная что делать дальше. Искать укрывшегося в лесу Федюню было не очень здорово. А позвать его свистом — рискованно. Вполне возможно, что свист у наших противников был какой-нибудь условный,

Напуганная запахом крови лошадь опять тревожно заржала. Ей издалека отозвались уведенные Федюней товарки.

— Они там, — указал в строну московской дороги Ефим, — саженей сто отсюда.

— Пошли, может быть, и найдем, — решился я хоть на какое-то действие. — Только смотри, если он ускачет и предупредит своих, нам с тобой мало не покажется.

Мы приготовили оружие: Ефим ружье, я пистолет урядника и гуськом двинулись по сухой обочине. Кучер, как более глазастый, шел впереди, всматриваясь в темноту, Мы прошли метров пятьсот, что было больше двухсот саженей, но никаких следов Федюни и лошадей не обнаружили. Он, скорее всего, просто сошел с дороги и укрылся в лесу.

— Придется свистеть, — сказал я, когда стало ясно, что мы все равно никого не найдем.

Мы вернулись на мост. Лошадь уже немного успокоилась и перестала вытанцовывать на гулком настиле, пытаясь сорваться с привязи.

— Ну что, свистеть? — спросил Ефим.

— Свисти!

Парень вложил два пальца в рот и переливисто свистнул. Теперь нам оставалось ждать, чем это кончится.

— Надо бы взять его живым, — сказал я — Может, расскажет что-нибудь полезное.

Совсем близко на дороге заржала лошадь. Наша ответила призывно и снова начала рваться с узды.

— Кажется, получилось! — обрадовался я.

Ефим перекрестился и взял ружье в обе руки.

Я напряженно вглядывался в темноту, пытаясь разглядеть приближающегося Федюню. Вдруг кучер сильно толкнул меня в плечо и отпрыгнул в сторону. Я вылетел на середину дороги и чуть от неожиданности не спустил курок. Там, куда я до того момента смотрел, что-то вспыхнуло и прозвучал негромкий выстрел.