Онлайн книга «Противостояние»
|
Андрей кивнул и вернулся к чтению. Потом возник снова. — А что за немец-врач, который был с сатанистами, за что он тебя так ненавидит? — Конкурент, я ему не дал заморить пациентку, к тому же еще и оскорбил. — Ясно, — сказал лейтенант и опять исчез. Я успел сварить и выпить чашку кофе, когда Кругов вновь появился на кухне. — Это ты пишешь про ту саблю, вокруг которой все крутится? — спросил он, показывая на невидимое мне место в рукописи. Я молча кивнул. Андрей покачал головой и поинтересовался: — Сабля очень дорогая? — Скорее всего. Индийская, сделана из самого ценного коленчатого булата, предположительно в седьмом веке, плюс ножны, украшенные драгоценными камнями, правда, необработанными. — Понятно. За такой антиквариат запросто голову оторвут. А почему ты ее не сдал государству? — Ты это серьезно? — в свою очередь поинтересовался я. — Ну, — неопределенно протянул он. — Сдать, чтобы ее какому-нибудь вашему генералу подарили на юбилей? — У нас в стране не все воры, — не вдаваясь в подробности, успокоил меня милиционер. — А где она сейчас, если не секрет? — Спрятана в надежном месте, — сказал я тоном, не допускающим новых вопросов. — Ладно, я пойду, дочитаю, чем у тебя дело кончилось. Он ушел, а я позвонил своему приятелю. Когда кончил разговор, в комнату вошел Андрей. — Так ты думаешь, этот «Поэт» Дмитриев как-то связан с сатанистами? Ведь как-никак двести лет прошло, — спросил он, возвращая мне рукопись. Судя по реакции, участковый отнесся к моему «произведению», как к милицейскому протоколу, обращая внимание только на излагаемые факты. — Ничего я не знаю. Ты упомянул о мистике, и у меня это как-то связалось. После того, как старичок Хава увидел саблю, Дмитриев разыскал меня и позвонил меньше, чем через полчаса. Это что, не мистика, за такое время найти человека в Москве? Даже если оценщик запомнил номер машины? А все остальное? Похоже, что никто не может даже элементарно узнать, чем они занимаются, ни вы, ни криминал. — В общем-то, действительно, странностей с этой бандой много. А ты, правда, это все не выдумал? — Чего он выдумал? — раздался из холла Олин голосок. Не дожидаясь ответа, она сообщила. — Мальчики, я в ванной. Организуйте что-нибудь покушать! Мы подождали пока за ней закроется дверь, после чего Андрей засуетился, разом потеряв интерес к моим приключениям. — У тебя есть сыр? Я сделаю Оленьке гренки с сыром. — А танец с саблями ты ей сплясать не хочешь? — Зачем? — на полном серьезе поинтересовался влюбленный, мечась по моей тесной кухне. — Чтобы ей было веселее гренки кушать. — Ну, что ты, я серьезно, а ты шутишь. — Ладно, корми свою Оленьку, а я пока еще посмотрю ваши материалы. Без навыка оперативной работы в изобилии разрозненных сведений очень сложно найти что-нибудь полезное. Я решил хоть как-то систематизировать информацию, однако, ничего толкового из этого не получалось. Прокопавшись часа два, я так и не нашел, за что зацепиться. Мои гости в это время о чем-то «совещались», закрывшись в спальне. Наконец я обратил внимание на трехкратное упоминание коттеджа в ближнем Подмосковье, в котором собирались члены, как теперь говорят, преступной группировки. Этот коттедж, если судить по плохой фотографии, напоминающий замок, меня заинтересовал. Однако, выделить из файла все упоминания о нем я не успел, меня прервал телефонный звонок. В последнее время звонили мне мало и, как правило, с угрозами, так что, подымая трубку, я не ожидал ничего хорошего. Однако, вместо незнакомого голоса телефонная трубка заговорила напористым контральто моей бывшей тещи: — Алексей! Мы посоветовались с папой и решили, что вы обязаны, я повторяю, обязаны обеспечить Ладочке безбедную жизнь и переписать на нее вашу общую жилплощадь! — Мамуля! — впервые в жизни я обратился так ласково к этой достойной женщине. — Попытайтесь мне объяснить, почему я должен заботиться о вашей дочери? Она, еще живя со мной, начала мне изменять… — Это еще нужно доказать! — скандальным голосом воскликнула Валентина Ивановна. — Неизвестно кто кому изменял! — Мне этого доказывать не надо. Притом она меня бросила… — Вы не стоите ее мизинца, — не слушая, заверещала она, — вы не смогли обеспечить ей достойную… — Мы прожили вместе всего три месяца, а потом развелись, у нас с ней нет детей, — перебил я старую песню о главном. Однако, экс-теща уже завелась и слышала только себя. — В любой цивилизованной стране муж обязан обеспечивать жене до нового замужества достойную жизнь! Если вы хотите себя уважать, то… — Мы живем в нецивилизованной стране, и к вашей дочери я больше не испытываю совершенно никаких чувств! — опять вмешался я в нескончаемый монолог. — Алексей, вы и все ваши родственники, мерзавцы! — неожиданно переменив тональность, сказала Валентина Ивановна. — Мамуля, вы незнакомы с моими родственниками, а обо мне думайте, что вам угодно, только оставьте меня в покое. Никакого участия в жизни вашей дочери и принимать не собираюсь. — Благородные люди… — Я не благородный человек, а мерзавец, как вы сами только что сказали. И объясните, пожалуйста, вы, правда, считаете, что существуют мужья, если они в здравом уме, которые станут заботиться о бывшей жене-шлюхе? — Моя дочь — идеал чистой, святой… светлой женщины, — поправилась она, — в то время как вы — растленный, разнузданный, наглый, нищий мерзавец… — Мамуля, если вы все про меня знаете, зачем сюда звоните? — Не смей называть меня «мамулей», мерзавец! Я просто хотела тебе передать, что Ладочка согласна вернуться, если ты раскаешься и попросишь у нее прощения! — Ладочка никогда не вернется сюда, даже если сама попросит прощения, даже если будет умолять о прощении, короче, идите вы, мамуля, подальше вместе со своей замечательной доченькой, — сказал я и бросил трубку. Разговор с бывшей тещей меня не разозлил как обычно, а развеселил. По-моему, когда эта баба встретится с Господом Богом, то и ему предъявит претензии и начнет попрекать за то, что ее чадо он не назначил главным ангелом. Впрочем, сегодня впервые глупая баба сделала доброе дело: разрядила своим звонком обстановку. Я уже устал чувствовать себя обреченной мишенью, и новые впечатления отвлекли от грустных мыслей. Кстати, звонок заставил и «сладкую парочку» покинуть свое убежище, и мы втроем собрались на кухне. В отличие от меня, влюбленные, кажется, чувствовали себя вполне комфортно. Ольгины глаза светились обретенной тайной любви, а жених сиял, как начищенный самовар. — Кто это звонил? — с ленивой, томной грацией поинтересовалась девушка, сладко потягиваясь своим еще не остывшим от объятий телом. |