Книга Ангелы террора, страница 62 – Сергей Шхиян

Я, естественно, сделал вид, что верю, что так оно и было на самом деле, хотя кое-какие сомнения в искренности хозяина у меня имелись. Когда началась моя битва с Дмитриевым и Лидией Петровной, мои спасители сумели-таки выломать входную дверь и ворвались в дом, но там, кроме двух убитых охранников и меня с простреленными головой и плечом, больше никого не оказалось. Куда делись Дмитриев и женщина, Поспелов не знал. Они просто исчезли из дома.

На шум и стрельбу явилась полиция в лице квартального надзирателя, и я засветился. Квартальный оказался добросовестным полицейским и на компромисс с совестью не пошел даже за наличную оплату. Поспелову пришлось выкупать меня из кареты скорой помощи — санитары, сопровождавшие мое бездыханное тело в больницу, оказались более сговорчивыми. Они, не мудрствуя лукаво, потеряли раненого по дороге. Отсюда возник законный интерес полицейского ведомства к моей скромной персоне.

— И что вы обо всем этом думаете? — спросил я, выслушав эту странную историю.

То, что я наверняка попал и в Лидию Петровну, и в Дмитриева, сомнений у почти меня не было. Хотя кровь из разодранного лица заливала глаза, их силуэты я видел достаточно отчетливо, и расстояние было так мало, что промазать, стреляя почти в упор, было практически невозможно.

— Не знаю, куда они подевались, — сказал Поспелов, кончая свой рассказ. — Мы с квартальным обшарили весь дом и не нашли там больше ни одного человека.

— Как вы думаете, я в кого-нибудь попал?

— Вне всякого сомнения. Пока вы болели, я предпринял ряд усилий, чтобы разыскать сообщников вашего Поэта. Кое-что мне удалось. Люди, которые напали на вас, действительно члены радикально-революционной организации. Неясно только, что их связывало с вашим недругом. Они поклоняются разным богам. Остальные сподвижники Поэта, обыкновенные уголовники, правда, из очень крутых (щегольнул новым словечком Поспелов). О нем, как и в ваше время, очень мало известно… Мне, правда, один человек обещал разузнать подробнее, но что из этого получится, я не знаю…

— А женщина, которая там была? О ней что-нибудь известно?

— В доме не было никакой женщины. Я сам видел, кто туда входил — только одни мужчины.

— Дело в том, что там я встретил старую знакомую, это она разодрала мне лицо. Может быть, женщина была в мужском платье, и вы приняли ее за мужчину?

Илья Ильич едва заметно пожал плечами и состроил сочувственную мину:

— Думаю, вам это просто показалось, или в результате ранения возникло…

Я взглянул на него и понял, что доказывать свою правоту бесполезно и, перебив, спросил о киллере:

— А что сталось с нашим душегубом, так и сидит в вашем подвале?

— Убежал, подлец. Сумел открыть дверь и скрылся, как тать в нощи.

Говорил он об этом совершенно спокойно, даже с юмором. Мне эта новость не показалась такой уж веселой.

— И что теперь? Он же начнет нам мстить!

— Вряд ли, думаю, что после того как он узнал, с кем связался, будет обходить мой дом за сто верст.

Поспелов иронически улыбнулся и не без самодовольства посмотрел на меня. Мне такая самоуверенность не понравилась. Киллер, как мне показалось, был не тем человеком, который мог позволить так безнаказанно с собой обращаться. Тем более, что мы лишили его всего состояния и подорвали деловую репутацию.

— Жаль, что ему удалось бежать. Хороший враг — это мертвый враг. Как бы он чего-нибудь не натворил…

— Пустое, я знаю такой тип людей, они способны нападать только из-за утла.

— Вот и я о том же, — сказал я. — А что удалось выяснить о роли в этом деле ваших соседей? Что за женщина и дети там были в их доме?

— Это все пустое. Всего лишь кухаркины родственники. Наш неудалый стрелок подрядил за сто рублей племянницу стряпухи, чтобы та под видом жениха провела его в дом. Да и тех денег, кстати, не отдал. Оказался скопидомом. Зато теперь Марфа никого и за тысячу рублей на порог не пустит. Так что можете не бояться подходить к окнам.

Меня такой расклад событий не очень порадовал. Я надеялся, что хотя бы на некоторое время можно будет расслабиться и не опасаться за собственную жизнь. Теперь же вставала новая проблема, что мне делать дальше. Этого я, честно говоря, не знал.

Программу минимум я уже выполнил. Москву начала двадцатого века худо-бедно увидел. С Чеховым познакомился. Оставалось гулять по городу, развлекаться и тратить деньги на свои удовольствия. Однако, когда толком не знаешь своих противников и приходится ожидать выстрела в спину, вести рассеянную жизнь, грубо говоря, не по кайфу. Возвратиться домой, чтобы продолжить выяснять отношения с милицией, желания у меня не было, как и пухнуть от скуки на антресолях у Ильи Ильича. Оставалось куда-нибудь уехать, благо материальные возможности для этого у меня были. Однако, пока я был связан ответственностью за своих безалаберных друзей, и все свои действия приходилось координировать с Гутмахером и Ольгой, которые по моей косвенной вине влипли в эту историю.

Этим же вечером я воспользовался тем, что Ильи Ильича не было дома, и устроил совещание. Мои разгульные приятели решили передохнуть от бурных развлечений, остались дома и коротали вечер за картами в малой гостиной. Я присоединился к ним и начал важный для себя разговор:

— Аарон Моисеевич, — спросил я Гутмахера, — что вы собираетесь делать дальше?

Профессор блудливо хмыкнул, игриво покосился на Ольгу:

— Мы думаем обвенчаться.

— Вы, что приняли православие? — удивился я.

— Алексей, вы же знаете, что я агностик и не принадлежу ни к какой религиозной конфессии. Просто венчание — красивый и торжественный обряд. Тем более, что Олюшка непременно хочет повенчаться в церкви. Как вы думаете, где нам лучше повенчаться? Может быть, в Елоховской церкви?

— А храм Христа Спасителя вам не подходит? Я имел в виду, что вы собираетесь делать вообще. Вернетесь домой или останетесь здесь?

— Конечно, здесь, — ответила за Гутмахера Ольга. — Фига б я не видела в твоем двадцать первом веке. Жрачка здесь лучше, прикид клевый, люди простые, в гости друг к другу ходят. Чего нам в Арикиной хрущевке сидеть и в ящик пялиться? Ты нам бабки, что от Илюши получил, откидываешь?

— Откидываю, — внутренне поморщившись от такой прямолинейности, ответил я. — Только на сколько же вам их при таком образе жизни хватит? На полгода?

— Ну, ты даешь! — возмутилась Ольга. — Какой это такой у нас образ жизни? Да мы за шестьдесят тысяч себе настоящее имение купим, помещиками станем! Я от этого просто тащусь. Представляешь, у нас будут крепостные крестьяне, кареты, горничные, лакеи в ливреях, слуги, то, се… Все мне кланяются, а я в бальном платье…

— Супер! — восхитился я. — Только где ты крепостных крестьян возьмешь? А революции не боишься? Учти, скоро будет революция, и большевики все у вас отберут, имение сожгут, а тебя отправят на Соловки!