Книга Юродивый, страница 55 – Сергей Шхиян

— А ты не дурак? — вдруг спросила Марфа.

Теперь засмеялся я.

— Не знаю, мне кажется, что если и дурак, то не очень большой.

— И мне не будет очень больно?

Врать не буду, этот разговор меня, что называется, завел, но не настолько, что бы я потерял голову и поспешил воспользоваться доверчивостью одинокой девочки.

Совесть еще контролировала эмоции.

— Ты знаешь, Марфушка, — впервые я назвал ее ласково, — я думаю, нам этого делать не стоит. Вот найдешь себе жениха, выйдешь замуж, тогда все у тебя и будет. Я сам не знаю, что со мной может случиться завтра, может быть придется срочно уехать.

Она настороженно слушала, пытаясь понять, почему я отказываюсь, действительно ли жалею или она мне не нравится. Поняла неправильно и спросила подавлено:

— Что же я так нехороша?

— Ты не просто хороша, ты слишком хороша для меня! — сердито ответил я. — Учти, если я тебя обниму, то уже ничего с собой не смогу поделать! Я ведь только человек!

— Так обними, — просто предложила он. — Ты же мне вчера руку целовал, как батюшке!

— О Господи! — воскликнул я и притянул ее к себе. — Прости меня за прегрешения!

…Потом мы лежали рядом и смотрели в небо. На душе было спокойно и умиротворенно. Так и не постиранная одежда была разбросана по траве.

— И совсем это не больно, — сказала девушка. — Ну, только чуть-чуть. А еще мы так будем делать?

— Будем, только сначала постираем одежду, а то вода остынет. И нужно приготовить гусятину.

Марфа согласно кивнула, но осталась лежать. Посмотрела на меня и спросила:

— А тебе понравилось?

— Очень, — ответил я и поцеловал ее голое плечо.

— Правда! Мне тоже. Я так боялась, что умру и не разу не попробую…

— С чего это ты собралась умирать?

— Все равно меня убьют, — обреченно ответила она. — Мачеха рано или поздно изведет. Я знаю, почему нас хотели сжечь. И ты, бедненький, из-за меня чуть смерть не принял!

— Глупости, чего бы ей так тебя ненавидеть!

— Знать есть за что. У батюшки то моего одно воеводство, а все вотчины он за покойную матушку в приданное получил. Я выйду замуж, все мне отойдет. Вот мачеха и бесится. Она из знатного рода, но обедневшего…

Я удивленно смотрел на Марфу. Когда она заговорила о вотчинах, то перестала казаться наивной девочкой и рассуждала вполне по-деловому.

— Этот Кошкин, ее родственник? — перебил я.

— Да, она сама из Захарьевых, они в близком родстве.

О старинном роде Кошкиных-Захарьевых-Юрьевых я слышал. Они возвысились еще во времена Василия Темного и Дмитрия Донского. Однако сам ни с кем из потомков этих московских бояр не сталкивался. Враждовать с таким кланом мне совсем не хотелось, но после того, что только что случилось у нас с Марфой, другого выхода, как брать девушку под защиту не осталось, Все-таки, как порой не профанируется близость мужчины и женщины, на самом деле это таинство, крепче дружбы и кровного родства связывающее людей.

— Ладно, разберемся с твоими родственниками, — пообещал я. — Не получится справиться, спрячу тебя подальше, чтобы они не достали.

— От моей мачехи не спрячешься, — мрачно сказала девушка, — она за своих детей на костер пойдет. Ведь если меня не станет, то все имение им достанется.

— Не так страшен черт, как его малюют, у нас тоже есть порох в пороховницах, — успокоил я.

Забивать себе раньше времени голову неразрешимыми проблемами, самое последнее дело. Все нужно решать по этапам. Как сказано где-то в Библии: «Будет день, будет пища».

Больше эта тема не обсуждалась. Засосала, что называется, рутина. Мы дружно, в четыре руки стирали, готовили еду, в перерывах целовались и изучали друг друга. Удержаться от этого было совершенно невозможно. Я даже не уверен, что в этом доминировала эротика. Скорее всего, нас обоих так достало одиночество, что когда исчезли моральные препятствия, мы попросту искали во взаимной близости опору и поддержку. Что может в нашей тяжелой и беспросветной жизни быть лучше, чем тесные объятия, отгораживающие и защищающие, от жестокого и равнодушного мира! На поверку Марфа оказалась простой и ласковой девочкой. Убедившись, в неотразимости своих чар и удовлетворив естественное любопытство, успокоилась и принялась благоустраивать наше временное жилье. Я доделал подобие гусиного чучела и продолжил заниматься стрелами. Гривов пока не появился, и ничего заслуживающего внимания не случилось. Вечером я протопил хижину, после чего мы вновь помылись уже вместе и предались плотским радостям. На следующий день все повторилось. Утром охота, днем работа, вечером любовь.

Нет, не получается у русского человека жить легко и просто! То ли Господь нас испытывает, то ли природные условия вырабатывают определенный тип характера, но даже когда все хорошо, чего-то не хватает. Ну, что может быть лучше: покой, безопасность, юная возлюбленная, погожие деньки, наслаждайся жизнью и радуйся.

Однако ничего у меня с таким отдыхом не получилось. На четвертый день вынужденного затворничества, я начал изнывать от беспокойства. Хотя Гривов и не оговаривал срока своего появления, я надеялся, что он сумеет выкроить несколько часов, что бы прийти и рассказать, что делается в селе. Мужик он обязательный и коли не появился, то это могло означать, что сам попал в беду.

Марфа заметила, что я маюсь, и пристала с расспросами.

Пришлось поделиться тревогой.

— Может быть, он еще и придет! — попыталась успокоить она. — Мало ли что могло случиться.

— Вот меня и беспокоит, что с ним случилось. Нас спас, а сам пропадает.

— Тогда давай сходим в село, и сами все узнаем, — без тени сомнения или тревоги предложила девушка.

Как всегда оказалось, что ларчик открывается элементарно просто. Я сам об этом просто не решался заговорить.

— Будет лучше всего, если ты останешься здесь с Полканом, а я ночью схожу туда и все разведаю!

— Остаться? Ни за что! Я тебя одного не отпущу! — категорично заявила она.

Я только вздохнул. Как у большинства женщин у Марфы оказался сильный материнский инстинкт, который она, за неимением детей, проецировала на меня. Ей казалось естественным отправиться со мной в опасный поход.

— Понимаешь, девочка, — вкрадчиво сказал я, — там может быть опасно. Вдруг в лесу или селе окажется засада, мне одному будет легче выкрутиться.

Она отрицательно покачала головой.

— А если мне придется вступить в бой? Мы же не знаем, что там происходит.

— Не останусь я одна, вдруг с тобой что-нибудь случится! — категорично заявила она.

В этом тоже был резон. Оставлять ее одну без защиты мне тоже не хотелось, как тащить за собой. В этом-то и была главная загвоздка.