Книга Три свадьбы и поцелуй, страница 15 – Лоретта Чейз, Лиза Клейпас

На этот раз вместе с запахом духов появился и свет.

Свеча. Чуть приоткрыв глаза, Дориан смотрел, как приближается темная фигура, идет к камину и ставит на полку свечу.

Затем вернулась к кровати.

– Мне кажется, тебя еще что-то беспокоит, – тихо сказала Гвендолин, подходя к кровати. – Хотя не знаю, первичная ли это боль или результат от приема лауданума.

Дориан сразу вспомнил о флаконе, который она у него украла.

– Отдай мне лекарство, ведьма, – прохрипел он.

– Потом. Сейчас я лучше воспользуюсь заклинанием. Как ты думаешь, тебе удастся самому залезть в котел или мне позвать на помощь Хоскинса?

Ведьмин «котел» оказался горячей ванной, а заклинание – пузырем со льдом у него на голове.

Так, во всяком случае, он понял из ее объяснений.

Меньше всего ему хотелось вылезать из постели и тащиться в ванную, но тогда его отнесут вниз слуги. Подобного унижения он не мог стерпеть.

– Руки и ноги у тебя ледяные. – Она подала халат и стояла отвернувшись, пока Дориан в бешенстве натягивал его на себя. – А голова, наоборот, горит как в лихорадке. Значит, в организме нарушен баланс, и мы должны его восстановить.

Дориану было плевать на баланс, однако нельзя допустить, чтобы она видела его беспомощным. Поэтому он без ее помощи заковылял к двери и спустился по лестнице.

Ванная комната благоухала лавандой, в узких стенных нишах горели свечи.

Душистый пар, тепло и мягкий свет манили Дориана, и он шагнул к ванне, на дне и стенках которой были разложены полотенца.

В ароматном тепле его бессильная злость растаяла.

Он даже застонал, когда погрузился в горячую воду и она согрела его ноющее тело.

Почувствовав, как ему под голову кладут маленькую подушку, Дориан открыл глаза.

Господи, одурманенный теплом и душистой водой, он совершенно забыл про свою наготу… а ведь рядом ведьма.

– Сейчас тебе нужно только отмокать, – спокойно произнесла Гвендолин. – Откинься назад, а я сделаю все остальное.

Он не понял, что имелось в виду под остальным, и вздрогнул, когда ему на голову опустился пузырь со льдом.

– Я буду держать его, не волнуйся, он не упадет.

Но Дориана взволновало совсем другое. Ванна была не самой глубокой в мире, и он отчетливо видел свое мужское достоинство.

Хотя было уже поздно, он все-таки накинул на себя полотенце, придерживая его рукой, чтобы не всплыло. Тут же он услышал нечто похожее на смешок, однако не стал поднимать голову.

– У тебя нет ничего, чего бы я не видела раньше, – донесся до него голос ведьмы. – Правда, у детей или трупов, но, думаю, все представители мужского пола устроены одинаково.

Дориан откинулся на подушечку и закрыл глаза, пытаясь собрать кусочки головоломки. Больница… свои представления о работе. Подозрительная покладистость ее родственников. Бесстрашие. Тазик, как только он ему понадобился… Уверенность в себе.

Он начал кое-что понимать. У многих женщин есть навыки ухода за больными, и все же…

Он вернулся к ее последним словам. Конечно, не одна женщина видела обнаженных мальчиков, но… мужские трупы?

– И часто вы находились у смертного одра, мисс Адамс? – спросил он, не открывая глаз. Так ему легче думать: глаза все еще болели, хотя боль заметно ослабела.

– Я больше не мисс Адамс, – возразила Гвендолин. – Мы женаты, и не говори, что ты забыл.

– Ах да, как-то забыл. Видимо, из-за… мертвых тел. Меня очень интересуют ваши трупы, леди Ронсли.

– И меня тоже. Ты не поверишь, с какими пришлось столкнуться трудностями. Вообще-то найти свежий труп – задача почти невыполнимая, но это не причина, чтобы врачи-мужчины вели себя так эгоистично. Как можно чему-то научиться, если вам не разрешают присутствовать при вскрытии?

– Понятия не имею.

– Мне пришлось в конце концов поспорить с одним из студентов мистера Найтли. Этот идиот заявил, что я потеряю сознание, упаду на каменный пол и получу сотрясение мозга. А я поставила десять фунтов, что ничего такого не произойдет. В результате он сам развалился на части. – В ее голосе слышалась нотка гордости. – Убрав с дороги бесчувственное тело, чтобы случайно не наступить на него, я сама продолжила вскрытие. Это было в высшей степени интересно. Нельзя узнать так много, изучая живых.

– Какое разочарование, – пробормотал Дориан.

– Вот именно. Я ожидала, что будет достаточно проявить себя один раз, так нет! Этот раз оказался первым и последним, когда я держала в руках инструменты. Я добилась только разрешения присутствовать на вскрытиях, да и то в строжайшей тайне от моей семьи. Даже с больными, живыми, разумеется, людьми, я не могла доказать свою компетентность. Когда дежурил, мистер Найтли, я имела право лишь помогать ему. Он приказывал, а бедная девушка обязана безропотно подчиняться, хотя его рекомендации основывались на давно устаревших теориях.

Вчера Дориан выскочил бы из ванны и побежал топиться в болоте. Но сегодня, хотя часть разума твердила, что бегство – лучший выход, ему было так тепло, так уютно…

Поэтому он сказал довольно мягко:

– Неудивительно, что ты ухватилась за возможность иметь собственного больного.

«А потом и собственный труп», – добавил он мысленно. Особого значения это не имело. Если она решит вскрыть его бренные останки, он не сможет возражать.

Гвендолин промолчала. Дориан лежал с закрытыми глазами, наслаждаясь душистым туманом. Ее запах тоже присутствовал, смешиваясь с ароматом лаванды. То ли от этого запаха, то ли от перенесенных страданий он чувствовал легкое головокружение.

– Я, конечно, не считаю всех докторов глупцами, – сказала в конце концов Гвендолин, – но вряд ли Абонвиль может в них разобраться. Берти еще хуже. Он наверняка послал бы за специалистами из Лондона и Эдинбурга, а у него талант делать все шиворот-навыворот.

– Понимаю, ты пришла меня спасти.

– От ненормальных врачей, – быстро сказала Гвендолин – Я не волшебница и понимаю, что далеко не все мозговые заболевания излечимы. Правда, мне ничего не известно о твоей болезни, – добавила она раздраженно. – Мистер Нибонс даже рта не раскрыл, и я бы только потеряла время, если бы начала с ним спорить. К тому же слова редко помогают; мне придется опять доказывать свою компетентность.

Дориан вспомнил, как быстро и умело она вытащила его из болота, вспомнил спокойствие, с каким она встретила его попытки напугать ее, и квалифицированную помощь, которую оказала ему всего несколько минут назад.

Он давно уже не чувствовал такого покоя, такого умиротворения. Да и было ли оно у него хоть когда-нибудь?

Он постоянно злился на себя за свою слабость, ненавидел деда, который, как и упомянутые Гвендолин врачи, не терпел возражений.