Книга Последняя жертва, страница 39 – Райчел Мид

— Не совсем то, что я ожидал.

Он дважды просмотрел полку и потом вытащил большую книгу в яркой обложке, озаглавленную «100 лучших мест в мире, которые стоит посетить».

Скрестив ноги, мы уселись на полу, и он протянул мне книгу.

— Не пойдет, товарищ, — сказала я. — Знаю, книги — это воображаемое путешествие, но сегодня я не в том настроении.

— Просто закрой глаза и открой страницу наугад.

Глупость, конечно, учитывая нынешние обстоятельства нашей жизни, но у него было донельзя серьезное выражение лица. Чтобы доставить ему удовольствие, я закрыла глаза, пролистала книгу примерно до середины и открыла ее.

— Митчелл, Южная Дакота? — воскликнула я и понизила голос, вспомнив, где нахожусь. — Неужели это место попало в сотню самых выдающихся в мире?

Он снова улыбнулся, и я забыла, как сильно мне недоставало этого.

— Прочитай.

— «В полутора часах езды от Су-Фолса, [4] в городе Митчелле находится Кукурузный дворец». — Я подняла на Дмитрия недоверчивый взгляд. — Кукурузный дворец?

Он подвинулся ко мне и наклонился, разглядывая фотографии.

— Мне кажется, он сделан из кукурузы.

Фотографии изображали здание в средневосточном — или даже русском — стиле, с башенками и куполами в форме луковиц.

— Мне тоже. — И против воли я добавила: — Хотелось бы побывать там. Спорю, у них есть замечательные футболки.

— И спорю, стражи не станут искать нас там, — сказал он с озорным блеском в глазах.

Я даже не пыталась сдержать смех, представив себе, что мы, беглецы, всю оставшуюся жизнь живем в Кукурузном дворце. Библиотекарша бросила на нас сердитый взгляд, я унялась и передала книгу Дмитрию. Он тоже открыл книгу наугад. Сан-Паулу, Бразилия. Потом опять моя очередь: Гонолулу, Гавайи. Снова и снова мы передавали друг другу книгу и вскоре уже лежали бок о бок на полу, продолжая воображаемое путешествие по миру. Наши руки и ноги слегка соприкасались.

Если бы кто-то сказал мне сорок восемь часов назад, что я буду лежать с Дмитрием на полу библиотеки, изучая книгу о путешествиях, я ответила бы, что это чистое безумие. Почти таким же безумием было осознавать, что мы с ним делаем что-то в высшей степени обычное и несерьезное. С тех пор как мы впервые встретились, наша жизнь протекала под знаком секретности и опасности; фактически и сейчас эти темы в ней преобладали. Однако на протяжении этих спокойных двух часов время, казалось, остановилось. Мы были в ладу друг с другом. Мы были друзьями.

— Флоренция, Италия, — прочла я. Страницу заполняли фотографии красивейших церквей и галерей. — Сидни поехала бы туда. На самом деле она хотела учиться там. Если бы Эйб устроил ей и это, думаю, она была бы готова служить ему всю жизнь.

— Она и сейчас поразительно покорна, — заметил Дмитрий. — Я плохо знаю ее, но уверен — у Эйба что-то на нее есть.

— Он вытащил ее из России, помог вернуться в Штаты.

Он покачал головой.

— Нет, тут кроется что-то большее. Алхимики преданы своей системе. Не любят нас. Она скрытна — их этому учат, — но каждая минута с хранителями для нее мучительна. Чтобы помогать нам, предавая таким образом своих руководителей, у нее должна быть очень серьезная причина. — Мы оба помолчали, раздумывая, какое таинственное соглашение мой отец заключил с ней. — Впрочем, это к делу не относится. Она помогает нам, вот что важно… и, наверное, пора возвращаться к ней.

Я понимала, что он прав, но ужасно не хотелось уходить. Хорошо бы оставаться тут, в иллюзии спокойствия и безопасности, позволить себе поверить, что в один прекрасный день я действительно увижу Парфенон или даже Кукурузный дворец. Я протянула ему книгу.

— Давай еще раз.

Он наугад открыл книгу; его улыбка угасла.

— Санкт-Петербург.

Странная смесь чувств нахлынула на меня. Ностальгия — потому что этот город прекрасен. Печаль — потому что посещение его окрашивала в темные тона ужасная задача, которую мне тогда предстояло выполнить.

Дмитрий долго смотрел на страницу с грустным видом. Я подумала, что, несмотря на свои прежние бодрые речи, он переживает то, что я испытывала в отношении Монтаны: это были старые, любимые места, потерянные для нас теперь.

Я легонько подтолкнула его локтем.

— Эй, радуйся тому, что имеешь, не забыл? Не грусти о том, чего нет.

Он неохотно закрыл книгу.

— Как это ты стала такой мудрой?

— У меня хороший учитель.

Мы улыбнулись друг другу. И тут меня осенило. Все это время я считала, что он помогает мне в побеге по приказу Лиссы, но, может быть, тут было что-то иное?

— Поэтому ты сбежал со мной? Чтобы, по возможности, посмотреть мир?

Он удивился, но совсем чуть-чуть.

— Ты не нуждаешься во мне, чтобы быть мудрой, Роза. Ты такая сама по себе. Да, отчасти поэтому. Может, когда-нибудь я и смогу вернуться, но, скорее всего, нет. После… После того как я был стригоем… — Эти слова дались ему с трудом. — Я начинаю по-новому ценить жизнь. Это требует времени, я все еще не в полной мере овладел этим умением. Мы говорили, что надо сосредоточиваться на настоящем, не на будущем, — но меня не отпускает прошлое. Лица. Ночные кошмары. Однако чем дальше я ухожу от мира смерти, тем больше ценю жизнь во всех ее проявлениях. Запах книг и твоих духов. То, как свет падает сквозь оконное стекло. Даже вкус завтрака с хранителями.

— Да ты прямо поэт.

— Нет, просто начинаю кое-что осознавать. Я уважаю законы и порядки нашего общества, но пойти на риск провести в камере всю жизнь, после того как я только что снова обрел ее? Нет, ни за что! Я тоже хотел сбежать, поэтому и помогал тебе. Поэтому и…

— Почему еще?

Я вглядывалась в его лицо, жалея, что он так здорово умеет скрывать эмоции. Я хорошо знала его, понимала его; и все же он по-прежнему мог скрыть от меня то, что хотел.

Он сел, избегая моего взгляда.

— Неважно. Давай вернемся к Сидни и посмотрим, нашла ли она что-нибудь… Хотя, как ни неприятно это говорить, я сильно сомневаюсь.

— Да уж. — Мы встали; у меня из головы никак не выходило, что еще он хотел сказать. — Наверное, она сдалась и теперь играет в «Минера».

Мы пошли обратно в кафе, купив по дороге мороженое. Есть его на ходу… это было непросто. Солнце склонилось к горизонту, окрашивая все в оранжево-красные цвета, но жара не спадала.

«Радуйся всему этому, Роза, — говорила я себе. — Краскам. Вкусу шоколада».

Конечно, я всегда любила шоколад. Чтобы получать от него удовольствие, не обязательно попадать в ситуацию, когда твоя жизнь висит на волоске.