Онлайн книга «Джоконда и Паяц»
|
– Кого это принесло? – проворчал художник. Он плотнее запахнул теплый домашний халат, сунул ноги в тапочки и поплелся к глазку. Ангина еще давала о себе знать общей слабостью и болью в горле. На лестничной площадке стоял Рафик. – Что случилось? – недовольно буркнул хозяин, пропуская его в прихожую. – Пожар в мастерской? – Пожар, пожар! Только не в мастерской, а вот здесь! – взволнованно вымолвил визитер, тыкая себя пальцем в грудь. – Мог бы позвонить. – Звонил. Ты трубку не берешь, Сема. Я забеспокоился, все ли с тобой в порядке. Артынов вспомнил, что сам же отключил телефоны. С больным горлом говорить не хотелось. Ни с кем. Он всегда так делал, когда лежал с ангиной. – Ладно, входи, сердобольный ты мой, – вполголоса произнес он. – Чаю налить? – Если не трудно. Артынов отправился в кухню, мысленно негодуя по сему поводу. Мало того, что Рафик завалился без предупреждения, так еще и хлопотать приходится, возиться с чаем. Клоун бестолковый! Шел к больному человеку, хоть бы пару апельсинов взял для приличия. Грачев последовал за ним и уселся за стол, потянулся к вазочке с печеньем. Он с утра ничего не ел. – Пришел тебя поздравить, – выпалил он, жуя печенье. – «Венера» твоя продалась за кругленькую сумму. Артынов включил чайник и с недоумением повернулся к гостю. Хозяйка галереи не успела сообщить ему приятную новость по причине отключенных телефонов. – Ты-то откуда знаешь? – Был в галерее. Сподобился созерцать твой шедевр. – Я же тебе показывал, еще в мастерской. – В галерее она смотрится куда лучше. Простор, подсветка и все такое. – Не в том дело. Просто Венера хорошеет с каждым днем. – Ты дьявол, Сема! – Ко мне наконец-то снизошла Муза… – скромно потупился тот. – Надеюсь, моя Джоконда превзойдет Венеру. Я задумал написать Мону Лизу, Рафик. У меня уже все готово. Я даже нашел натурщицу. – Алину Кольцову? – Ты с ней знаком? – Представь, да, – кивнул Рафик. – Красивая женщина… и замужняя, как Лиза Герардини{Существует версия, что «Джоконда» Леонардо да Винчи – это портрет Лизы Герардини, жены флорентийского торговца Франческо дель Джокондо.}. Это меня вдохновляет. Засвистел чайник, и Артынов на минуту отвлекся. Пока он заваривал чай, Рафик почти опустошил вазочку. На дне остались два печеньица, которые он постеснялся съесть. – Покажешь заготовку? Он вспомнил загрунтованный холст на мольберте в мастерской Артынова и несколько эскизов женских лиц, на которые мельком обратил внимание. – Я пробовал, получится ли у меня знаменитое леонардовское сфумато, – заявил хозяин. – Этот его прием, когда все очертания как бы окутаны легкой дымкой, смягчающей контуры и тени. Пришлось попотеть. С «Рождением Венеры» я поступил так же. Сначала написал нимфу и зефиров, тщательно подражая Боттичелли, а потом взялся за центральную фигуру композиции. И уж тут мне никто не указ! – Креативный подход. Артынов самодовольно усмехнулся. – Тебе известно, кто купил твою «Венеру»? – спросил Рафик. – Помилуй, брат, откуда? Признаться, я назначил двойную цену и не рассчитывал на то, что картина уйдет в ближайшие месяцы. Но после смерти Ольги грех было продать полотно за копейки. – Ты убил ее! Артынов, не моргнув глазом, поставил на стол две чашки с блюдцами. Чай в них был темным и слегка дымился. – Ты о чем, Рафик? – Твоя живопись убивает. Ольга погибла из-за чертовой картины. – Чушь! – притворно возмутился художник. Рафику показалось, что на самом деле тот польщен высказанным обвинением. Чудовище! Он наслаждается содеянным и намерен продолжать свою смертельную забаву. – Ты подвергаешь натурщиц опасности. – Каким образом? – отхлебнув чаю, осведомился Артынов. – Что ты с ними делаешь, Сема? Признайся! – Пишу… – Раньше ты так не писал. Раньше… – Все когда-нибудь происходит в первый раз, – перебил хозяин. – Что с тобой, приятель? Никак ты мне завидуешь! Гость смешался и покраснел. В словах Артынова была доля истины. Но только доля. – Клянусь, я Ольгу и пальцем не трогал. Веришь? – За тебя это сделал кто-то другой, – выдавил Грачев. – Кто? – Сам Сатана. Артынов хрипло рассмеялся. – Ты о душе подумал? – наступал Рафик. – Сегодня ты герой, а завтра… – Завтра будет завтра, – резко оборвал смех Артынов. – Чего ты добиваешься? Осуждаешь меня, а сам втайне мечтаешь раскрыть мой секрет! Ты бы много отдал, чтобы писать так же, как я. Ну же! Будь честным. Я угадал? Рафик вскочил, задел скатерть и чуть не расплескал чай. – Я не хочу ничего знать! – завопил он. – Никакого секрета! Искушение слишком велико… я могу не выдержать. – Ты слаб, – снисходительно улыбнулся Артынов. – И я слаб. Не суди, приятель, и тебя не осудят. – Я не сужу, я… прошу. Умоляю. Оставь в покое Алину! Ты погубишь ее, как погубил Ольгу. Ты не имеешь права. – Она сама хочет обрести бессмертие… – Но не ценой же собственной жизни? – А какова цена бессмертия, Рафик? Тебе известно? Грачеву стало страшно. Он понял, что договориться с Артыновым по-хорошему не удастся. Что же остается? Убить его? «Тогда чем я лучше? – терзал себя Рафик. – Я практически готов лишить жизни другого человека. Я преступник! По крайней мере, в мыслях…» Наступило долгое тягостное молчание. Хозяин размешивал сахар в чашке, позванивая ложечкой. Эти звуки казались гостю поминальным звоном. – Алина не похожа на Мону Лизу, у нее другой тип лица, – не выдержал Рафик. Артынов покачал головой. – Ты не понимаешь… дело не в лице. Суть Джоконды – в сплаве реальности и грез, которые перевешивают. В ее глазах – неугасимая искра сознания… «…которое покинет натурщицу и перекочует в ее портрет», – подумал Рафик. – Вот что мне хочется передать, – заключил Артынов. – Теперь я уверен, что смогу. – Теперь? – Я избран Музой, приятель. Она отдала мне предпочтение, потому что я страстно мечтал стать гением! – Иди ты… – Она сама явилась ко мне! – загорелся Артынов. – Я не ожидал увидеть ее такой… |