Онлайн книга «Сам без оружия»
|
Он остановился, вдруг поймав себя на мысли, что уже обдумывает идею фильма и что внутренне уже решил начать работу. В конце концов, сдаваться и отступать он не намерен. Появление двух молодцов не вывело Зинштейна из задумчивости. И только когда чья‑то рука рванула его вбок и швырнула в полутьму арки, он удивленно огляделся и возмущенно вскрикнул: – В чем дело, господа? Что вам надо? Один из молодцов вытащил нож и сунул его под нос режиссеру. – Никши, тля! Еще вякнешь, и перо в бок! – Какое перо? Второй молодец рванул из рук Зинштейна несессер. Тот ойкнул, потянулся за вещью и получил удар в грудь. – Да что вы себе позволяете?! Я полицию позову! Последовал второй удар, по спине. – Фраер, дырку в башке сделать? Умолкни, вошь! Выворачивай карманы! Тот факт, что почти в центре города его грабят двое грязных пацанов, настолько возмутил Зинштейна, что он, позабыв про страх, вдруг тонко завопил: – Пошли вон, христопродавцы! Иуды! Низринет вас бог да покарает мечом огненным! С чего его повело на христианскую тематику, Зинштейн не знал сам. Вспомнилась роль одного из персонажей так и не доснятого фильма. Тот был проповедником и обличал судей. Бандиты озадаченно замерли, услышав столь странные слова. Потом тот, что с ножом, опомнился и подступил к Зинштейну вплотную. – Кончай его! – подзадорил товарища второй. – То есть как кончай? – икнул от испуга Зинштейн. – Я только сценарий начал обдумывать! Мне же фильм снимать! Он с ужасом смотрел на кончик ножа возле своего носа и не заметил возникшую за спиной бандитов тень. – А ну, шавки, вернули весчь и свинтили быстро! Чтоб не дыша и не моргая! Зинштейн вытаращил глаза. В проходе арки стоял молодой широкоплечий мужчина в дорогом костюме. Руки он держал за спиной, ноги широко расставил, являя собой уменьшенную копию Колосса Родосского, правда, без вскинутой руки. – Хорь, щекотни его, – бросил второй бандит. – А потом этого уделаем и ноги. Первый бандит – Хорь – отступил от Зинштейна и пошел на нежданного заступника, поигрывая ножом. Тот спокойно выждал, дал подойти Хорю ближе, потом вдруг выбросил вперед ногу и выбил ей нож из руки бандита. Хорь взвыл от боли и упал на колени. Нож мелькнул в воздухе и упал. Второй бандит достал кастет, торопливо натянул его на руку и визгливо крикнул: – Ща закрою! И опять заступник дал подойти к себе, легко отбил удар бандита, хлопнул его по уху, добавил по лбу. Тот упал на колени и застонал. – Еще, сявки? Сявки расклад поняли, кое‑как поднялись и рванули вглубь подворотни. Молодой человек отшвырнул ногой нож и подошел к Зинштейну. Поднял упавший несессер, протянул его режиссеру. – Вы бы хоть велодог [5] носили, что ли. Раз такие вещи яркие имеете, – добродушно проговорил он. – Шпана‑то думает, там деньги. – Б‑благодарствую, сударь, – выдавил Зинштейн. – Совершенно г‑глупая ситуация. Здесь и шпана! Откуда? – Бывает… Пошли на свет, что мы, как тати, по углам. Молодой человек вывел Зинштейна на улицу, осмотрел его, указал на грязный рукав. Режиссер попробовал отряхнуть его, бросил и сжал руку спасителя. – Сердечно благодарен! Сердечно! Вы спасли меня от ужасной участи! Они могли меня зарезать! Да еще сейчас, когда я только… – он осекся, поправил ворот пальто. – Разрешите представиться – Зинштейн! Сергей Михайлович! Режиссер и сценарист! Да! Молодой человек учтиво склонил голову. – Григорий С‑с… Скорин. Свободный художник. Пишу… гм… понемногу. – Очень приятно! Очень! – Зинштейн схватил большую руку Григория двумя руками и затряс. – Очень прият… простите, кто вы? – Художник! – блеснул улыбкой Скорин. – Серьезно? Нет, правда! – заволновался Зинштейн. – Но это же судьба! Понимаете? – Пока нет. Скорин осторожно потянул пальцы из тисков рук режиссера. Тот не заметил этого, увлеченно заговорил: – Это перст судьбы! Вы являетесь, как архангел Гавриил, спасаете мою душу… и грешное тело и оказываетесь тем, кто мне очень нужен! Теперь понимаете? – Пардон, нет. Зинштейн огляделся. Неподалеку, на другой стороне дороги была вывеска кафетерия. – Уделите мне немного вашего времени? Прошу, не отказывайте, Григорий! У меня есть к вам деловое предложение! Не смейтесь! Скорин перестал улыбаться, кивнул: – Что ж, не стану возражать. Ведите, Вергилий. Зинштейн радостно взмахнул рукой и устремился через дорогу, проигнорировав пролетку, которая едва не наехала на него. Не отвечая на ругань извозчика, режиссер увлеченно тащил спасителя за собой, пребывая в приподнятом настроении. …Хорь и Скула сработали как надо. Подкатили к фраеру, взяли на нож, тряхнули. Правда, фраер едва не испортил дело, сам полез на сталь. Отчаянным оказался, хотя на вид хлипок. Ждать дальше Григорий не стал, явил себя. Хорь и Скула дружно бросились на него, получили лещей и отвалили. За кровянку и шишки Григорий им выдал по червонцу. И велел пропасть на неделю, а потом привязать языки намертво. Шавки солидно покивали и сделали, что велено. Молодцы. Григорий рассчитывал на благодарность спасенного, но не ожидал, что тот проявит ее так пылко. И слова Григория о том, что он свободный художник, воспримет буквально. Патлатый представился Зинштейном, тут же сказал, что он режиссер и сценарист и пригласил Григория в кафетерий. Тот от неожиданности едва не выдал свою кличку. Вовремя исправился и назвал фамилию дядьки Митрофана – Скорин. В кафетерии, угостив спасителя, Зинштейн тут же предложил ему работу и стал рассказывать о новом фильме, о поездке во Владивосток. – Это будет нечто новое, особенное! Сплав жанров, огонь и пламя! Нам нужен художник! Просто необходим! Григорий, вы просто обязаны поехать с нами! Понимаете? Григорий посмеивался, неопределенно пожимал плечами. А сам все поворачивал разговор к тому здоровому собеседнику, что был с Зинштейном в «Дононе». – Это продюсер! Ну, меценат, он платит за картину! Богат, конечно, деятелен, энергичен. – Он тоже едет? – А как же! – Зинштейн тряхнул гривой. – Он, директор, кое‑кто из актеров… Вот это уже было интересно. Легавый едет во Владивосток. Будет в поезде все время. Уж найти момент и всадить ему нож в бок всегда можно. Хотя… если он и впрямь меценат и просто похож на того легавого? Надо разобраться. Он – хорошо. Не он – по крайней мере, Григорий исчезнет из города на время, пока тут все утихнет. Да и занятие себе найдет, хватит с него воровской жизни, это уж точно! |