Онлайн книга «Тайный Круг. Ритуал»
|
Кэсси не стала прерывать разговора. По тому, как миссис Блейк односложно переходила от сухого «Да» к настороженному «Понимаю», чувствовалось, что она расстроена. Дочь направилась в спальню, подошла к окну, выглянула на улицу и пространно порассуждала про себя о возможных причинах материнского огорчения. Но, честно говоря, она не могла по-настоящему думать ни о чем, кроме рыжеволосого. Даже если Порция знает, как его зовут, она на сто процентов никогда этого не скажет. Как отыскать человека, не зная имени?! Никак. Вот и вся история. Да и узнав его имя, Кэсси не стала бы за ним бегать - она просто этого не умеет. Не обучена. - А через неделю я уеду, - прошептала грустная поэтесса. Впервые эти слова не принесли ни утешения, ни надежды. Маленький кусочек халцедона с легким стуком лег на тумбочку. - Кэсси, ты что-то сказала? Девушка обернулась и увидела стоящую в дверях мать. - Мам, я не знала, что ты уже закончила, - и добавила, отвечая на вопрос, застывший в глазах матери: - Я просто думала вслух. О том, что в конце следующей недели мы поедем домой. Выражение лица матери резко изменилось: будто боль, надежно скрытая, на секунду вырвалась из плена. Огромные черные глаза матери были обведены темными кругами; эти глаза обшаривали комнату, будто не зная, куда спрятаться. - Мам, в чем дело? - Кэсси почуяла недоброе и решила, наконец, прояснить ситуацию. - Я говорила с бабушкой. Ты же помнишь, мы собирались навестить ее на следующей неделе? Как тут забудешь! Когда она пыталась рассказать Порции, что они с мамой поедут к бабушке на машине по побережью, Порция рявкнула, что здесь, дескать, это не называется побережьем. Оказывается, от Бостона до Кейп-Кода пролегает южный берег, от Бостона до Нью-Хэмпшира - северный, если вдруг кому-то взбредет в голову отправиться в Мэйн, он поедет на восток, а если к ее бабушке… А где бабушка, кстати, живет? Кэсси не знала, где, поскольку мать ей этого никогда не говорила. - Конечно, - сказала девушка, - я помню. - Ты даже представить себе не можешь, как она сдала. Совсем плохо себя чувствует, гораздо хуже, чем я предполагала. - Бедная бабушка! - Кэсси никогда не только бабушку, но даже фотографию бабушки не видела и, тем не менее, по-настоящему сочувствовала ей. Женщины не общались примерно с тех пор, как родилась Кэсси. Это было как-то связано с уходом матери из дома, но в подробности семейной драмы ребенка не посвящали. Правда, в последние годы возобновился вялый обмен письмами, позволяющий Кэсси надеяться, что в душе они все-таки любят друг друга. Так что познакомиться с бабушкой ей очень хотелось. - Мам, мне, правда, очень, очень ее жалко, - произнесла она. - Ты думаешь, она поправится? - Не знаю. Она там совсем одна в огромном домище… а теперь еще это воспаление вен! Она почти не ходит. Лучи солнца разлиновали лицо матери полосками света и тени. Речь ее лилась ровно, но вымученно, будто она сдерживала рвущиеся наружу эмоции. - Доченька, мы с бабушкой не очень ладили, но мы ведь одна семья, и, кроме нас, у нее никого. Настало время забыть о ссорах, - никогда раньше она не говорила о разрыве так открыто. - Мам, а что все-таки между вами произошло? - Теперь это не важно. Она хотела, чтобы я… скажем, выбрала путь, который мне казался неприемлемым. Она считала, что поступает правильно… Как и я… Теперь она беспомощна и одинока. Кэсси почувствовала легкий холодок. Что это - беспокойство о неведомой бабушке или что-то еще? Кошки скребли на душе все сильнее: выражение лица матери не предвещало ничего хорошего, это было лицо человека, готовящегося сообщить дурные новости, но, хоть убей, не знающего, как это сделать. - Кэсси, я все взвесила и вижу только одно решение. Мне очень тяжело говорить об этом, потому что для тебя это будет настоящей катастрофой. Тебе придется сложнее всего… но ты молодая - привыкнешь. Я знаю - привыкнешь. Кэсси занервничала: - Мамочка, не беспокойся, - затараторила она. - Оставайся здесь и делай все, что потребуется. К школе я подготовлюсь сама. Это же нетрудно: Бет и миссис Фриман помогут мне… - мать только отрицательно мотала головой. Девушка вдруг почувствовала, что единственный шанс прорваться - это законопатить зияющую дыру туманного будущего бессмысленным потоком слов. - Новой одежды для школы мне не потребуется… - Кэсси, доченька, прости меня. Милая, я хочу, чтобы ты попробовала понять и отнеслась к этому по-взрослому. Я знаю, как сильно ты будешь скучать по друзьям. Нам обеим придется смириться с ситуацией и постараться извлечь из нее максимальную пользу. - Мать бессмысленно уставилась в окно, не способная вынести взгляда дочери. Кэсси взяла себя в руки: - Мам, объясни все-таки, что ты пытаешься сказать? - Я пытаюсь сказать, что домой в Резеду мы не поедем. Мы поедем туда, где я родилась, в дом бабушки, и будем жить с ней. Мы нужны ей, и поэтому остаемся там. Кэсси оцепенела, все ее чувства притупились. Она смогла только пролепетать, как будто это теперь имело хоть какое-то значение: - Где «там»?! Где находится дом бабушки?! Впервые за время разговора мать оторвалась от бессмысленного разглядывания окна. Кэсси никогда не думала, что ее глаза могут быть такими огромными и чернущими. - В Нью-Салеме, - спокойно произнесла мама. - В городке под названием Нью-Салем. Прошло несколько часов, а Кэсси все так же сидела у окна, тупо уставившись в пустоту. Ее мысли беспомощно носились по замкнутому кругу. Остаться здесь… в Новой Англии… Кошмар… Вдруг на фоне полнейшей бесперспективности забрезжило осознание благой вести: «Он тоже здесь. Я знал, что вы еще встретитесь», - заявлял, откровенно радуясь, некий внутренний голос. Но на этот оптимистичный голос находились десятки других, менее обнадеживающих, вещавших громко и слажено. «О’кей, остаемся. Не возвращаемся в Резеду. Допустим даже, он где-то неподалеку в Массачусетсе. Но ты же не знаешь, ни как его зовут, ни где он живет. Дудки - тебе его ни за что не найти». «Но хоть шанс есть!» - хваталась за соломинку Кэсси. На что голос, звучащий из самой глубокой глубины глубин, тот, который обрадовался, что они остаются в Новой Англии, прошептал: «Это не шанс. Это твоя судьба». «Судьба!!! - глумились прочие голоса. - Не смеши людей! Твоя судьба теперь - провести лучшие годы в долбаной Новой Англии. Где ты никого не знаешь. Где ты будешь одна». «Одна, одна, одна», - скандировали новые присоединившиеся голоса. Единственный светлый глубинный голос исчез, поверженный вражеской мощью. Кэсси чувствовала, что вместе с ним ускользает и ее последняя надежда нити, увидеть рыжего юношу. Похоже, ей было уготовано только отчаяние. |