Онлайн книга «Икра будущего»
|
И вот какой-то доктор нашел в крови своего пса спасение от мировой скорби и от остальных болезней, и десять лет он добывал из собаки кровь и делал из нее лекарство, а благодарные излеченные собирали материал для памятника. Когда великий пес умер, его сначала залили гипсом, а потом, когда он затвердел, влили в этот гипс благословенное расплавленное серебро. Надо признать, что кровь этой собаки выполнила свое предназначение. Никто сейчас не грустит. Кроме меня. И рассеянным склерозом тоже никто не страдает. И старческим слабоумием. Спасибо. — Смотри, — я сунул Егору бинокль. — Кажется… Пришли. Егор взял бинокль. — Почему она черная? — спросил он. — Там ведь показано, что из серебра… — От воздуха почернела, — ответил я. — Серебро чернеет. Ты лучше на это погляди. — На что? — На тень. Егор опустил голову, охнул. — Почему их две? Такое разве… Я ткнул пальцем в небо. Егор задрал голову. — Солнце… второе… Прошептал Егор. На небе появилось второе солнце. Не такое яркое и не такое большое, как наше, совсем как на кассете у Белова. — Это… не по-настоящему ведь? — растерянно спросил Егор. — Наверное. Не знаю… Два солнца не могут сразу быть рядом. Они бы слиплись — и все бы сгорело… Это тоже, наверное, какая-то тень… Мы пришли, это точно. — Куда? Туда? — Сюда. Это… Я топнул ногой. — Это, видимо, и есть граница. Прореха. Там… Махнул рукой в сторону черной серебряной собаки. — Там их мир. Тут наш. Здесь они и состыкуются. — А почему так жарко? — Егор вытер пот со лба. — Кто его знает… Может, от трения. Миры друг о друга границами трутся — от этого температура и растет. А может, у них там что-то происходит. Может, они выгорают. Вот к нам и спасаются. Егор натянул покрепче шлем. — Выгорают они… — проворчал он. — Поналезли… Мы-то к ним не лезем… А они ползут и ползут. Я не стал спорить. — Осталось немного, — я потянулся, хрустнул плечами. — Тут уже рядом. А дальше… Спуститься вниз, отыскать эту самую гелевую бомбу и испортить охлаждение. Разберемся. Ты не волнуйся вообще, мы успеем уйти, я это просто так сказал. Настроение плохое случилось. — Я понимаю. Воздух шевельнулся. Длинные космы лишайников на мертвых деревьях колыхнулись и потянулись в нашу сторону. Направление воздушного течения сменилось, ветер подул в лицо, из теплого сквозняка он превратился в горячий поток, от которого хотелось чихнуть и слезились глаза. И состояние, в воздухе что-то изменилось, он запах опасностью, угрозой, бедой. В рюкзаке у Егора пискнул поганец, заскреб лапками. Надо уходить. То есть искать безопасное место. Я еще не понял до конца, что случилось, но уже понял, что надо спасаться. — Воняет… — плюнул Егор. — Воняет сильно… Егор потрогал живот. Точно, воняло здорово, даже затошнило, меня тошнит все последнее время, не хватало, чтобы паразиты какие-нибудь завелись. Снял с плеча винтовку. Когда так воняет — жди стрельбы, примета верная. Воздух колыхнулся сильнее и тошнотворнее. — Смотри! Указал пальцем Егор, нет, все-таки зрение у него отменное. Я сощурился и тоже увидел. По направлению к нам неслись… Не знаю, черные пыльные фигуры. Переваливали через вершину холма, слишком много, не стая, я не знал, как называется такое количество. Наверное, тьма. Тьма поползла на нас, их нельзя было разглядеть в бинокль, оптика сминала силуэты, впрочем, и так понятно. Все, кого я знал, и новые, кого я не знал и не хотел знать. Я и этих не хотел знать, хотел забыть. Некоторым раньше везло, им на голову падал кирпич, и они все забывали, просыпались — и ничего не помнили уже, как новые. Вот бы так, кирпич мне. — Они бегут, — прошептал Егор. — Они все бегут… Егор выстрелил. Мрец споткнулся, о него споткнулись другие, и тут же образовалась куча, Егор выстрелил еще. Бесполезно, все равно что пытаться остановить плевком камнепад. — Патроны береги, — посоветовал я. Слева. Тоже погань, огибая холм, приближаясь к нам слева. Огляделся. Ясно. От всех не отстреляться. Да и глупо это, отстреливаться, тут прятаться надо… — Дэв! Егор указывал на стену. Недалеко, метров двадцать, стена, кирпич, влезли повыше, через минуту они уже были вокруг, и текли вокруг, на нас не глядя. Все вперемешку. Мы сидели метрах в четырех над землей, задыхаясь от поднимающейся вони, мы были терпеливы и старались дышать ртом, и старались не стрелять, не кинуть гранату, вернее, Егор старался не кинуть, а мне плевать было. На всех. Существа продолжали спасаться. Оттуда сюда, к нам. Их стало меньше. И бежали они медленнее, многие не бежали, а брели, одурело оглядываясь и задыхаясь, так что прицеливаться стало можно, Егор прицеливался, стрелял и попадал. — Так они до вечера идти будут, — сказал Егор, пристрелив кикимору. — Они в тоннель ведь лезут? — Похоже. Хватит стрелять. Патроны пригодятся на обратном пути, там погани будет много, настреляешься. Егор убрал винтовку за плечо. Просидели еще час. Количество погани не уменьшалось, тащились равномерно и уныло, все уже полудохлые. Если уж полудохлые к нам лезут, то, видно, там, на китайской сторонке, совсем уже невесело. — Надо обойти справа, — предложил Егор вдруг. — Вон там. Я поглядел направо. Да, можно. Там, конечно, круче и развалины гуще, но уроды там не лезут, сторонятся. Наверное, это правильно. — Эй, придурки! Мы разом оглянулись. Я чуть не подпрыгнул, чуть со стены не сверзился. На соседнем каменном островке сидела Алиса. В своей глупой и опасной красной куртке, неужели не могла выбрать ничего интересного… Без оружия, во всяком случае, без винтовки. Наглая и веселая. Скорее всего, проследила за Егором. А он не заметил. И я не заметил. Алиса, как всегда, себе не изменяет… Иногда я ею просто восхищаюсь. Да ладно, что там, я ею почти всегда восхищаюсь. А сейчас у меня заболела голова. Сильно. В затылке. Придурки. Что один, что другая. Тащатся за мной… Ну, что вы тащитесь, смерть свою ищете, дурни, не надо ходить за мной, заорать это захотелось, отлупить их по тощим непонятливым шеям… Но я промолчал. Мне не хотелось их отпускать. Будущее смотрело на нас пристальными чужими глазами, и мне совсем не хотелось оставаться под этим взглядом одному. Волна тварей схлынула, прохромали последние волкеры, старые и колченогие, один сдох прямо под нами, отравил пространство нездешним смрадом. |