Книга Волчий закон, или Возвращение Андрея Круза, страница 42 – Дмитрий Могилевцев

Одно что мало их, случайных прохожих. Средиземноморский центр выживания человечества — какое громкое название! С тысячу, самое большее, в Ницце и окрестностях. Еще с полстолько в постах на побережье. Да полсотни — поисковый отряд. Его, Круза, детище. Собранное с миру по нитке, вымуштрованное, выученное, слаженное как швейцарские часы. С надежными, отличными офицерами. Михай, Збигнев, Данилу — три богатыря со свитой. И Круз — как Дядько Средиземномор. Конечно, у коммуны городской своя есть полиция, да и все мужчины, способные держать оружие, по команде поднимутся — но по-настоящему профессиональные вояки только у него, у Круза. Что не может не радовать, поскольку самозваный Центр спасения человечества спас не столько человечество, сколько его проблемы, и от уменьшения людского числа проблемы эти меньше не стали. Скорее наоборот. Две трети людей Центра были мусульмане, собранные по всему Магрибу, Ближнему Востоку и Турции. Хотя турки презирали говорящих по-арабски, марокканцы презирали египтян, а белые и смуглые презирали негров, хотя по-настоящему, не кухонно и привычно, верующих была лишь горсть, и только двое имели хоть какое-то понятие об исламской учености, — почему-то любой из этих двух третей убыл с пеной у рта защищать свою веру, пусть и не разумея, чем она отличается от других. И кривился, глядя на женщин в бикини.

Круз хорошо запомнил тот день. Из постели выгнал, как обычно, нудный, чужой крик муэдзина, жирного тунисского итальянца, чьи предки явились в Африку вместе с дуче и не успели удрать. Круз поцеловал Ники в плечо. Она вздрогнула, улыбаясь. Круз прикрыл ее простыней и отправился в душ. Умылся, побрился, причесал редеющие волосы, оделся в хаки и портупею, нацепил перед зеркалом берет — и как лягушатники умудряются таскать эту тряпку с такой элегантностью? — зашнуровал ботинки и пошел пить кофе с круассанами к Николопоулосу.

Там его, мажущего джем, и нашел Михай — скуластый, складный, всегда улыбающийся. Всегда безукоризненный, точный и неуязвимо элегантный, внук полковника и сын генерала. Круз подобрал его умирающим от жажды на полуразваленном ливийском каботажнике, едва держащемся на воде. Из восьми человек, пытавшихся удрать на нем от африканского берега, в живых остался один. Он улыбался, сидя в рубке, и шептал на непонятном языке, а завидев Круза, попробовал встать и отдать честь, приложив грязную тонкую руку к берету. Круз сам откармливал и отпаивал его, а после, опробуя Михаево здоровье на ринге, здорово получил по носу. Михаевой реакции позавидовал бы и богомол.

Михай улыбался и сейчас. Круз выпустил нож, слушая, затем круассан. Потом спросил:

— Неужели прорвались? Через третий пост?

— Через третий, — подтвердил Михай весело. — Накрыли из гаубицы, а после погнали инженерный танк. Сровняли подчистую.

— Мерде, — сказал Круз, вскакивая, — Данилу готов?

— Уже, — сообщил Михай. — Завелись и ждем!

Круз вскочил в джип, дожевывая круассан, и принялся втискиваться в бронежилет. На востоке, в горах, грохнуло глухо. И еще раз.

— Данилу! — заорал Круз в рацию. — Выводи всех! Всех!

— Есть! — отрапортовал Данилу.

Круз с Михаем проскочили первый пост, где суетились трое бородатых угрюмцев, и подъехали по серпантину ко второму, где грохотало, ухало и трещало очередями. За ними, чихая дизелем, вскарабкался «Мистраль», дергая тонким стволом. Встал, высыпая из себя людей в хаки.

— Капитан, моя команда на месте! — отрапортовал Збигнев, прищурившись.

— На пост! — скомандовал Круз, — Михай, возьми двоих — и на верхнюю тропу!

Сам побежал по ходу, пригнувшись, нырнул в бункер.

— Честь! Что тут такое?

— Честь, капитан! — отозвались из сумрака. — Швейцарцы снова. Пока не лезут, притихли.

Круз глянул в окуляры. На дороге, развернувшись нелепо боком, чадил броневик, и свешивался из него кто-то пятнистый, будто дотянуться захотел до гусениц.

— Выжившие с третьего поста? — спросил Круз.

— Никого. Никакой связи.

— Потери?

— У нас трое и двое из команды Нестора.

— Скверно. Полковник в курсе?

— С ним связи нет. Уже с полчаса.

— Как — нет? — поразился Круз. — А Данилу?

— Не отвечает.

Круз набрал сам. Крикнул в трубку. Пообещал в сердцах:

— Ну я ему, безалаберщине латинской! Мерде.

Но Круз напрасно злился. Третий в его команде, бесшабашный Данилу, мелкий, смуглый и сноровистый, лежал на набережной у своего джипа и глядел на солнце остекленелыми глазами. А по крови, запекшейся на его курчавой шевелюре, ползали мухи.

Из города больше не пришел никто. Круз с горсткой людей отбивался до вечера. Швейцарцы, вздумавшие пробиваться по горной дороге, дрались умело и люто. Погнали танки в лобовую, пошли и сверху, и снизу. Збигнев, державший нижнюю тропу, едва успел отойти с тремя уцелевшими коммандос. Громадный «Леопард» с навешенным спереди бульдозерным отвалом расстрелял бункер в упор. Круз, оглохший и придавленный, сжег «Леонард» из базуки, всадив одну за другой три гранаты в тонкий бок у задних катков.

Все закончилось, когда солнце поползло от зенита вниз. Кончилось так же неожиданно, как и началось. Бросив раненых и танки, швейцарцы ушли. Круз видел и знал налоксоновое безумие — упорядоченное, как прилив и отлив. Знал, что второй раз они явятся не скоро — если, конечно, еще одной бродячей банде из Швица или Женевы не вздумается пойти по стопам предков. Можно было вздохнуть спокойно и пересчитать живых.

Девять. Девять способных держать оружие из двадцати трех. И восемь тяжелораненых. И разваленный вдребезги пост. Круз приказал уложить убитых и раненых в машины и отправил в город. С ранеными отправил четверых. Троих оставил на посту, а сам с Михаем вместе отправился на третий пост.

И нашел его целым.

Не то чтобы совсем — видно было, что взорвалось у бункеров что-то крупнокалиберное, нисколько, впрочем, не повредившее, что сваренная из рельсов рогатка, перегораживавшая шоссе, раздавлена и отодвинута на обочину. Но прочее оставалось целым и исправным! Не валялись гильзы на полу, стоял нерасчехленным гранатомет. А на столе у пульта стояла кружка с кофе.

Круз кружку взял, отхлебнул. От горечи свело скулы.

— Это Тарика чашка, — сообщил Михай, — он всегда гудрон делает. Варит полчаса.

— Это он и доложил тебе, что их с поста выбили?

— Он.

— Мерде, — сказал Круз.

Через полчаса, когда первый пост все-таки ответил, Тарик объявил Крузу весело: «Аллах акбар!» И отключился.

Еще через два часа Круз с Михаем и тремя коммандос явились к первому посту на «Леопарде», брошенном швейцарцами в исправном состоянии и даже с включенным мотором. И увидели догорающий «Мистраль», россыпь тел на шоссе.

Первый пост не был приспособлен для долгой обороны. Третий и второй держали танкодоступное шоссе. Первый пост был только застава на городской окраине, без врезанных в скалы дотов, без орудий и мин. Круз разнес его вдребезги, расплющил пулеметное гнездо, развалил дом, разнес в клочья «хаммер», к которому кинулись выбравшиеся из-под обломков люди. А потом Круз с Михаем и коммандос зачистили развалины, вытащили захотевших жить и уложили лицом вниз на дорогу — рядом с трупами тех, кого Круз отправил в город за помощью и спасением.