Книга Место, где прячется солнце, страница 35 – Элен Милдред

— Тебе сказала бабушка?

Он помотал головой.

— Нет, я сам догадался. Когда понял, что Бен — не только ученый, но и пластический хирург. Я поехал к твоим родителям. Сильви сказала мне про сына. Лекси, я больше не хочу с тобой расставаться. Никогда. Давай прямо сейчас всем об этом скажем.

Она отодвинулась от него и покачала головой.

— Не все так просто, Марк. Есть Бен, которого Арни считает отцом. Да и он относится к нему как к своему сыну. Я не могу разрушить все в одночасье, как бы мне этого ни хотелось.

Он сжал ее плечи и легонько встряхнул.

— Лекси, я люблю тебя, ты любишь меня. Разве что-то еще имеет значение?

Она высвободилась.

— Конечно, имеет. Я не могу просто так сказать человеку, который пятнадцать лет был рядом, помогал, любил, верил… Я не могу сейчас прийти сказать: «Прощай, я люблю другого».

Марк в досаде стукнул кулаком по дверце.

— Лекси, мы и так потеряли столько лет. Давай я с ним поговорю…

— Нет! — перебила Алекса и продолжила примирительно: — Дай мне немного времени. Совсем немного.

В усадьбе было полно народу. Помимо приехавших накануне Бена, Иден, Ричарда и Марка здесь появились Джек Конорс с тремя ребятами из бронированного джипа и двое полицейских. Последние сразу же захотели поговорить с Алексой. Бен попытался было увести ее, но она его остановила.

— Дорогой, со мной все в порядке. Я готова рассказать все, что нужно. Более того, — обратилась она к старшему инспектору, — по журналистской привычке я везде ношу с собой диктофон, вот этот, в виде брошки, и мне удалось включить его. Так что улик будет достаточно.

Потом Бен все-таки повел ее в свою комнату. Поднимаясь по лестнице, Алекса остановилась на секунду и обернулась. Она охватила взглядом весь холл одномоментно, словно все присутствующие были действующими персонажами какой-то пьесы и находились на сцене. Джек со своими ребятами расположились в креслах и на диване у камина. Они шумно обсуждали произошедшее. Ричард и Иден беседовали у окна с полицейскими. Из двери, ведущей на кухню, появилась Элизабет, которая говорила что-то семенящему рядом мажордому, кивая в сторону гостей. А Марк стоял почти у самого основания лестницы, держась за поручень, будто собирался подняться, но в последний момент передумал, и смотрел им с Беном вслед…

Приняв душ и облачившись в чистый халат, который нашелся в шкафу, Алекса с аппетитом съела принесенный горничной ужин. Потом прилегла на кровать и почти мгновенно провалилась в сон, почувствовав только, как Бен заботливо укрыл ее теплым пледом.

Открыв глаза, Алекса не могла сообразить, где находится. Высокие потолки с лепниной, как в музее. Огромная люстра с массой мелких элементов, сверкающая позолотой и переливающаяся хрусталем. Шкаф из красного дерева с резными позолоченными ручками, старинная кровать с изголовьем, как у Екатерины Медичи. На стене — огромные часы с такими же резными штучками, как на шкафу и кровати. И только окна современные, пластиковые с полузакрытыми жалюзи. Правда, поверх все равно висят тяжелые непроницаемые шторы, но сейчас они раздвинуты. Только через пару минут Алекса сообразила: это же Грин Хилл.

Потянувшись, она выбралась из-под теплого пледа — так и проспала под ним всю ночь. На кресле у журнального столика была сложена ее чистая и выглаженная одежда — здорово, когда есть кому позаботиться о бытовых мелочах. Алекса неторопливо оделась и вышла из комнаты. Прошла по широкому коридору с множеством дверей — вокруг тишина (и правда, как в музее), завернула за угол и оказалась у лестницы. Внизу — все тот же холл, однако декорации сменились. Вернее они остались прежними, но теперь окна распахнуты и огромное пространство залито солнечным светом. От этого и казалось, что декорации сменились. Все выглядело веселее, оптимистичнее, живее. Даже несмотря на то, что холл был абсолютно пуст.

Алекса спустилась и направилась на кухню. Она опять чувствовала голод. Странно, но, пока была в плену, даже не задумывалась о том, чтобы что-нибудь съесть, а теперь, едва проснувшись, идет в сторону еды. Беременность виновата, что ли? Так она из красивой стройной леди превратится в бесформенную бочку. Надо будет срочно сдать все анализы — вдруг со здоровьем что-то не в порядке?

Войдя на кухню, она увидела миссис Гилмор, которая сидела за столом с поваром. Они вместе пили чай, как старые добрые друзья, и обсуждали обеденное меню. Надо же, а она совсем не такая заносчивая, как кажется на первый взгляд.

— Доброе утро, — громко сказала Алекса.

Элизабет повернулась.

— Алекса, проснулась? Голодна, наверное?

— Да, что-нибудь съела бы.

— Присаживайся. — Элизабет показала на соседний стул. — Когда в доме нет гостей, я обхожусь без церемоний. Или приказать накрыть для тебя в гостиной?

— Что вы! Я с удовольствием присоединюсь к вам. А где все?

— Все чуть свет отправились в Лондон, у каждого свои дела, — объяснила Элизабет. — Бен просил тебя позвонить, когда проснешься. У них с Иден, кажется, какое-то важное исследование.

— О да! — кивнула Алекса. — Это перманентное состояние Бена — у него всегда какие-то исследования.

— И еще… — неуверенно продолжила Элизабет, — Марк тоже просил тебя позвонить.

— Хорошо. — Алекса невольно вздохнула. — Спасибо.

Повар почти сразу же ушел, и они остались вдвоем. Чтобы поддержать разговор, Алекса заметила:

— Марк говорил, вы часто бываете в Монако…

Элизабет улыбнулась.

— Да, я люблю это место. Оно для меня особенное.

Алекса посмотрела на нее с интересом, но посчитала некорректным навязываться с расспросами. Однако Элизабет продолжила сама:

— Наверное, ты думаешь, что я типичная бесчувственная старая англичанка. А я ведь тоже была молода. И недурна собой, между прочим. Наша семья всегда была богата, и я с детства вращалась в кругах близких к королеве. Когда мне было девятнадцать, на одном из многолюдных мероприятий я познакомилась с молодым человеком. — Она замолчала, погрузившись в воспоминания, и потянулась за сигаретой. — И я пропала. Да, именно так — пропала. Ты не поверишь, но когда-то и я была способна на безумную любовь. Однако… Однако она не могла окончиться ничем, кроме расставания. Этот молодой человек принадлежал к семье монакских князей. А наша семья, как бы ни была влиятельна, до такого уровня все же недотягивала. Мы недолго были вместе, встречались урывками. Но я благодарю судьбу за то, что это безумие было в моей жизни. — Элизабет стряхнула пепел. — Потом, правда, я постаралась забыть обо всем. Вышла замуж за дедушку Марка. Он был замечательным человеком. Мы прожили хорошую жизнь. Я всегда уважала его и, наверное, по-своему любила. А после его смерти осознала: надо использовать отпущенное время не для того, чтобы доживать свой век, а для того, чтобы ЖИТЬ. И я нашла его — человека, которого любила в юности. Оказалось, что и он меня помнит. Он живет в Монако, как ты, наверное, уже догадалась. — Она замолчала ненадолго, потом добавила: — Такое вот бывает позднее счастье.