Онлайн книга «Русские сумерки»
|
Выпрыгнули через выходившие в сторону леса окна первого этажа. А спустя минуту уловили где-то за спиной низкий рокот мотора. Керим и его уроды – легки на помине! Но это – самая меньшая из проблем… Лес мы одолели без приключений. Я шагал впереди, остальные двигались цепочкой, след в след – всё, как я учил. Настя шла замыкающей. У опушки остановились. Было непривычно тихо. Небо над Зоной только иногда озарялось сполохами, и сейчас – густая тьма окутывала периметр. Но глубокая и широкая борозда, оставленная червём, угадывалась даже во тьме. Мы успели проползти вдоль неё половину минного поля, когда от ближайшего бункера ударил яркий столб света. Охрана включила прожектор! Не знаю, имелись у них особые, лишённые электроники, звукоуловители. Или они действовали наугад? Я замер, вжавшись в изрытую землю. Яркое пятно ползло к нам. Вот уже осветился неровный вал сбоку борозды… И луч задержался. Так, словно они что-то заметили? Гнетущее, напряжённое, как струна, безмолвие давило на нервы хуже гула мясорубки. Знаю, охрана не рискнёт вылезать из бункера. Но там, в башенке, обязательно есть пулемёт. И несколько сот метров, которые отделяют нас от бункера, – сущая мелочь для хорошо пристрелянного «ПКМ». А ещё имеются гранатомёты… – Ой, мамочка! – прошептала Белка. Я стиснул зубы – только истерики нам не хватало. В это мгновение луч света скользнул дальше. И я пополз вперёд. Лишь минут через двадцать мы оказались по ту сторону периметра. Повернули за угол ближайшего дома. Я включил фонарик и глянул на карту. Она достаточно подробная. Жаль, что полугодичной давности. И совсем паскудно, что ориентироваться надо в кромешной тьме. Ни один ловкач не сунется ночью в плохо знакомую Зону. Город-то я помню. Но всё остальное изменилось слишком сильно. Сейчас бы пригодились «ночные глаза». Ещё лет пять назад в сети курсировали байки о новом компактном устройстве. Дескать, хороший обзор в темноте даже в условиях сильной аномальности. Оказалось, чья-то дурацкая шутка. А мне сейчас не до юмора… Я осмотрелся. Судя по карте, вон там, за соседним кварталом, начинаются поля фиолетовой плесени. А точка, где у нас встреча с двумя посланцами от хозяев Насти, расположена к северо-востоку. Напрямик не пройдёшь, надо двигаться влево. Я выключил фонарик. Перешёл разбитый тротуар, остановился посреди улицы, заросшей низенькой травой. Постоял, ожидая, пока зрение полностью адаптируется, и махнул рукой – можно! Группа поняла без слов и двинулась за мной. Шли не торопясь. Но следующие двести метров оказались одними из самых трудных в моей биографии. Не потому что было страшно. Да, неприятно застывать, вслушиваясь в каждый подозрительный шорох. Когда ветер катит мусор по грязным тротуарам, а тебе чудится шелест лап прыгунца. Когда силуэт разлапистой ветки – как готовый к броску живоглот. Но сердце колотится не из-за этого. И не от этого – холодные капельки пота на висках… Самое трудное – знать, что за твоей спиной люди, которые в тебя верят. – Уф-ф! – выдохнул я, едва дома заслонили нас от бункеров ОКАМа. И снова включил фонарик. Посветил перед собой, прямо, налево. И аккуратно обошёл воронку. В темноте её заметить куда труднее… Мы повернули направо. Обошли груду ржавчины, сохранившую смутные очертания троллейбуса. И дальше двинулись по обычному проспекту в спальном районе города. То есть лет двадцать назад он был обычный. А сейчас дома густо оплела какая-то коричневатая хрень, напоминающая лианы. Никогда не видел её раньше. Но рассматривать это вблизи нет ни малейшего желания. Я держался посреди проезжей части, не поднимаясь на тротуары, покрытые стекловидной плёнкой. Там, где плёнка растрескалась, сквозь щели пробивалась трава. Частью – изменённая. На проезжей части трещин не меньше. Она вообще вся неровная, бугристая – будто ей лет сто, не меньше. Но почему-то здесь ни хрена не растёт. И, кстати, машин тоже нет – бесформенные ржавые кучки изредка видны только во дворах. Это даже подозрительно. Я помню, что в день Первого Выброса, перед тем как опустились сумерки, все окраины были забиты транспортом. Масса народа ломанулась из города на своих автомобилях – и большая часть навсегда застряла в пробках. Так и остались вместе с машинами в клубах серого тумана… Стоп! Кажется, зря я подумал о тумане… Накликал на нашу голову! Только не серый. Луч фонаря выхватил ярко-лимонные языки, не стелившиеся по земле, а спускавшиеся откуда-то сверху. Там, между двумя длинными домами, густые клубы сливались в непроглядную пелену. Жёлтое облако! Над самым узким местом проспекта… Я нахмурился. Идти под облаком категорически не хотелось. – Придётся возвращаться… Это метров сто топать назад – обходить чёртовы многоэтажки. – А если напрямик? – спросил Ромка. – Куда? – поморщился я. – Туда, – кивнул он в сторону дома. И даже сделал шаг к низкому балкону первого этажа. – Стоять! – прошипел я. Посветил фонариком на серые «лианы», свисающие над балконом. Они будто ощутили наше присутствие и едва заметно шевельнулись – как слепые коричневые змеи. Ромка вздрогнул. А я негромко предупредил: – Сделаешь глупость – не буду тебя вытаскивать… Собственно, я говорю об этом второй раз. Ещё в лесу, по дороге к периметру, честно всё объяснил. Вздумает кто «играть в сталкера» – пожалуйста, но лучше пусть сразу идёт отдельно… – Извини, – буркнул Ромка. Ничего, с новичками бывает. Лишь бы в мозгах отпечаталось. – Глеб, – вдруг долетел тревожный голос нашей замыкающей, Насти, – по-моему, там что-то с асфальтом… – Чего-чего? – По-моему, он движется! Направила луч своего фонарика вдоль проспекта. И я с удивлением обнаружил, что неровное, треснутое полотно дороги, по которому мы прошли за пару минут до этого, вздыбливается на глазах. |