Онлайн книга «Ночная смена. Крепость живых»
|
– Мы поторопимся. Лопоухий делает странное порывистое движение к Званцеву. Тот протягивает ему руку, словно останавливая: – Здравствуй, сын! – Здравия желаю! – Ну как? – Нормально. – Отведи доктора на «галошу», комендант просил его прибыть побыстрее. – Доктор, тут у вас дела еще есть? – Срочных нет. – Тогда стоит уважить коменданта, – говорит Николаич. – И возьмите пару сигар из запаса. Пригодятся. Явно знает что-то, чего не говорит. Лопоухий сопит обиженно. Похоже, что сухая встреча с отцом его огорчила. Парень явно ожидал совершенно другого. Ну понятно, суровые морские волки, никаких сюси-пуси… Залезаю на «хивус». Водила незнакомый, но белая кобура с наганом очень знакома. Кивает мне водила и отваливает от пристани, на лестнице остается обиженная фигурка лопоухого Званцева-младшего, маленького на фоне сваленных кучей строительных конструкций. Хороший парень. Зря отец с ним так сухо… – Как прошло? – Вроде без потерь. Осталось еще зачистить жилые дома да в Адмиралтействе тоже в некоторых помещениях мертвяки. – Спасенных много? – Не меньше двух сотен. – Курсанты? – И преподаватели, и штатские тоже есть. – Теперь, наверное, то же с училищем имени Фрунзе делать будут. Там тоже курсанты заперты. Но на Васькином острове упырей много больше. – Наверное. – А мы сегодня видели три бронетранспортера – шли по Литейному мосту от Большого дома. – Ну так не мы одни живы… – Похоже на то… «Галоша» сквозит почти до самых ворот. Как только схожу на пристань, она разворачивается и уходит обратно к Адмиралтейству. Непонятно, брать сигары и идти к Овчинникову? Или, наоборот, сначала комендант. А потом сигары. И почему две? Я со времен армии не курю. Ладно, пойду к коменданту без сигар. – Хорошо, что вы пришли… – Меня встречает старый знакомый – Павел Александрович. Тот, что предупредил об опасности поедания медвежьей печени. – Я вас уже давно жду, а времени мало. – Меня попросили зайти к коменданту. – Так я вас и ждал поэтому. Идемте, не хотелось бы опоздать. – А комендант где? – В Артиллерийском… – Да в чем дело-то? – Вы слыхали, что во время зачистки зоопарка пострадали два человека? – Да. Слыхал. – Один из них наш коллега. Он не просто пострадал, он спас другого человека – молодого парня из гарнизона. Тот растерялся, а наш сотрудник его успел отпихнуть, спас таким образом. А сам не успел. Он просил, чтоб вы к нему зашли. Ему уже совсем плохо, но до конца десанта к Адмиралтейству не хотел вас отвлекать. Теперь там все успокоилось. – Но я же ничем помочь не могу. Вы же знаете, Павел Александрович. – Значит, можете. В конце концов, попа тут нет, да и неверующие мы большей частью… А врачебная тайна не хуже тайны исповеди. – Я его знаю? – Вы его наверняка видели. Он предложил кандидатуру Овчинникова на пост коменданта. Ага, тот сухонький старик с планками… Две Красной Звезды, одна «За отвагу»… Жаль, похоже, хороший был человек, а я даже и познакомиться с ним не успел. – Ну что ж, пошли… Только я на секунду заскочу к нам в «Салон». …Во дворе Артиллерийского идет возня: люди раздвигают стоящие во дворе экспонаты и, если я правильно понимаю их намерения, открывают дорогу инженерным слонопотамам, увешанным экскаваторными ковшами, бульдозерными ножами и прочими милыми штучками. С другого края торчат две БРДМ, там тоже копошатся. Идем по первому залу, дальше поднимаемся наверх по лестнице мимо библиотеки на втором этаже и поворачиваем направо – в давно закрытый четвертый зал. Тридцатые годы сейчас не в моде – Халхин-Гол, Хасан, зимняя война… Множество экспериментальных образцов оружия, трофеи, неслыханно героические картины… давно здесь не был. Старик лежит рядом с витриной, где выставлены пробные образцы пистолетов-пулеметов. Тогда конкурс выиграл ППД – и неудачливые конкуренты оказались в музее. Мне из них всегда нравился ПП под нагановский патрон – этакий маленький карабинчик с маленьким магазином и трогательно выточенной деревяшкой с выемками для пальцев, наполовину прикрывающей магазин… – Приветствую вас! Ну да, здравия желать не получится… Плох старик… Очень плох. Вздутое багровое лицо – его укусили то ли в скулу, то ли в щеку, – и на рану неряшливо прилеплен грязный и нелепый носовой платок с дурацкими розовыми свинками и цветочками. Уже омерзевшая каша во рту при разговоре и все прочие признаки близкой смерти от укуса зомби… – Взаимно. Хорошо, что пришли. Паша, ты иди пока, мы поговорить должны… – Да, конечно, конечно… – Располагайтесь, доктор. Звучит как «расплыгатсь доктр». – Слушаю вас. Чем могу быть полезен? – Есть просьба. Или пожелание. Точнее, и просьба, и пожелание. Просьба: нет ли у вас чего-нибудь покурить? Не по чину собирать старые хабарики, как сейчас многие делают, положение обязывало, а курить хочется до зеленых чертей. Вот чертов Николаич! Откуда знал-то? – Да, захватил. Такие подойдут? – Не может быть! Кубинские! Еще как пойдут, если не пересушены. Да хоть и пересушены. Да, эти были у меня любимыми, тем более что я на Кубе пожил долго. Лучше не придумать! Старик довольно ловко, хотя руки и трясутся, проводит манипуляцию обрезания кончика, закуривает и с наслаждением полощет рот дымом. Видно, что ему больно из-за порванной щеки, но момент слишком хорош, чтоб на такую мелочь обращать внимание. – Просто замечательно. Уважили, как принято говорить, старика. Теперь пожелание. Как вам известно, наверное, я совершил невероятно героический поступок – самоотверженно спасая жизнь другому человеку, пожертвовал, так сказать, своею жизнью за други своя. – Да, слышал. Что-то дед больно патетичен. Конечно, у стариков есть такой пунктик, но этот не таков – железный старик. Скорее ехидствует и иронизирует. – Отлично. Это я про сигару. Я боялся, что дырявая щека не даст поговорить и покурить. А ничего, платок присох и держит. – Я могу наложить повязку. – Глупости. Из того же разряда кретинизма, как обязательная стерильность иголки в шприце, которым в Америке колют яд приговоренному к смерти. Поберегите бинты кому другому. Так вот – у меня меланома. Нодулярная меланома. Терминальная стадия. Опаньки! Я не онколог, но что такое меланома, слышал. А нодулярная – самая паскудная разновидность, если не ошибаюсь. Теперь понятно, почему старик такой сухонький. Кахексия [32] это. Ну а терминал… Это я и студентом знал. |