Онлайн книга «Ночная смена. Крепость живых»
|
Еще несколько бедолаг сползаются из разных закутков двора. И оказывается, несколько живых в квартирах. Открывается окно в квартире третьего этажа в одном из крайних подъездов. Тетка бальзаковского возраста. На балкон соседнего дома – четвертый этаж – вылезает мужик в трениках и начинает голосить. И даже на первом этаже в соседнем от нашего подъезде девчонка-подросток, высунув голову в форточку, просит помочь им с мамой. Ор стоит – дай бог! Николаич осматривается и первым делом кричит мужичку на балконе: – Стрелять умеешь? – Умею! Не из чего! – Вылезать пытался? – А то! Там внизу их куча собралась. – По веревке спуститься сможешь? – Я смогу, а жена – нет. Инвалид она. Слышь, помогите, а? – Чем? – Ружье одолжите! – И как я тебе его закину? – Я веревочку спущу, а ты привяжешь. Слышь, я отработаю! Чесна! – Ладно, спускай свою веревочку. В торбочку Дима совершенно спокойно кладет свой ТТ и запасную обойму. – Эй, в голову стреляй! – Да я знаю! – Ну тяни. И долго не возись – уедем, ждать не будем. – Ага! – Мужик с сумкой исчезает в квартире. Теперь девчонка на первом этаже. С нею все в порядке, а вот мама чего-то загоревала, сидит молча уже третий день. Поспит немного – и опять сидит. – В квартире есть еще кто? – Не, только мы с мамой. – А ты, что ли, эмо? Прическа у тебя стремная. – Не, это так… – Ну открывай окно… Придется лезть смотреть, что там с мамой… А я последний раз про психиатрию слыхал в институте еще, потом как-то везло без сумасшедших жить. Подсаживают меня с энтузиазмом. Скорее, даже закидывают в окно. Странно, первый этаж, а решеток нет. Квартирка однокомнатная, чистая, но бедная. Впрочем, была чистой. Неделю точно не убирали – комья пыли на полу. Мамашка сидит на кровати – замурзанный халатик, растрепанная прическа. На мое явление не реагирует никак. Попытки добиться от нее внимания ни к чему не приводят… – Собирайся. Бери что у вас тут ценного, и поедем. – А мама? – Что – мама? Здесь я ничего сделать не могу. Заберем как есть. Будете готовы – зови. Вылезаю из окошка обратно. – И что там? – Девчонка нормальная, мамаша в ступоре. Больше сказать нечего. – Ладно, двинули на крышу. Двигаем. Состав тот же, все те же. Эту дверь открывает восьмой по счету ключ в связке. Придерживаем ее и поневоле отшатываемся – вымахнувшая плетью голая рука чуть-чуть не дотягивается до стоящего рядом рыцаря. В ответ рыцарь лупит дуплетом в щель. Дима, стопоривший дверь ногой, недовольно морщится – чудом не попало в него. Николаич смотрит в щель, качает головой, потом стреляет туда дважды. Только после этого слышится шум падающего тела. – Геннадий Петрович! Не надо стрелять. Здесь обыкновенный шустрик. А вы бы еще немного влево взяли – и влепили бы по своему. А мы-то без брони. – Она меня чуть-чуть не задела! – Геннадий Петрович! Чуть-чуть по-китайски – километр! Осторожнее, пожалуйста. И перезарядите ружье. – Да, конечно… Подъезд этой пятиэтажки оказывается не таким уж и сложным. По дороге встречаются еще два зомби, но обычные. В квартиру на втором этаже дверь открыта, но, свистнув туда и не получив никакого ответа, Дмитрий закрывает ее… На третьем этаже дверь приоткрыта, оттуда торчит голова той самой дамы бальзаковского возраста. Увидев нас, дама выскакивает на площадку вся – и ее оказывается много. Она экзальтированно восторженна, и нам стоит немалых усилий ее утихомирить. А до этого она кудахчет и радуется «чудесному спасению» с такой энергией, что у нас скулы сводит, словно лимон сожрали. Идти вниз в одиночестве она отказывается. Мне, как наиболее деликатному и интеллигентному из всей группы, выпадает честь ее эскортировать. Заодно еще приходится помочь тащить ее багаж – отволокла она три здоровенных сумки… Когда, сдав даму на руки стрелкам, возвращаюсь наверх, чувствую, что сыт общением с этой особой по горло… – Ну как успехи? – иронично спрашивает Николаич. – Феерично, феерично!!! – совершенно неожиданно для себя выпаливаю в ответ. – Забавно, мне героиня Тэффи тож в голову сразу пришла… Ладно, двигаем дальше. Люк на крышу заперт на пустячный замок. Монетодворский Геннадий Петрович сносит его одним щелчком чудовищной мощи кусачек. Откидываем люк, ждем у моря погоды. Первым на крышу вылезает Дима. Отсутствует минуту, потом видим его физиономию в просвете люка. – Чисто. Лезем по очереди. Крыша действительно безмятежно пуста. Добираемся до нужного люка. Даже тут, на крыше, воняет газом. – Вы отойдите вон туда и лягте ногами сюда. Береженых, знаете… – Да ничего, мы рядом постоим. – Мне спокойнее будет, если отвалите. Не люблю, когда кто-нибудь под руку смотрит. Нервничаю. Отходим. Правда, не ложимся, хотя прекрасно понимаем, что если бахнет, то у лежачего куда больше шансов выжить. Не знаю, чего тут больше – глупой мужской гордыни, вечного авось или некоторой солидарности. Надо заметить, что Геннадий Петрович крут – люк выламывается за пару минут без видимых усилий. – Такой медвежатник пропал, – задумчиво бормочет опер. Открыв крышку, Геннадий возвращается к нам, таща на себе мешок с инструментарием. – Ну как? – Воняет, аж нос винтом. – Получается так, что придется часок подождать. Сейчас вызову пару из первой группы. – Зачем? – Да так. На всякий случай. – А мы куда? – Скатаемся. Тут не очень далеко был магазин «Карусель». Глянем, что там и как и почем… А тут оставим пост на крыше и БРДМ на связи. Едем и впрямь недолго, узнаю место – тут под боком у громады «Карусели» присоседилась станция «Скорой помощи». – Николаич, нам бы неплохо глянуть, что на «Скорой»… – Получается так, что думаем одинаково. Промедол? – И он тоже. Вообще, надо выяснить, что там есть по списку А. – Наркотики? – Яды в целом. Ну и наркотики тоже. – Внимание! Вижу признаки живых! Наши машины стоят с противоположной стороны стоянки. Там, где непарадный фасад покрашенного веселенькой желтой краской здания. |