Онлайн книга «Ключи Коростеля. Ключ от Снов»
|
– Вечно вы, люди, спешите, – укоризненно заметил дух. – Я вас, между прочим, уже давненько тут поджидаю, а вот не жалуюсь. На этот раз друиды решили промолчать, дабы не подвергать словоохотливого духа соблазну продолжить свои жалостные монологи. – Что ж, извольте, – сказал дух. – Велено передать мне Лесным Служителям, именуемым мужи Симеон и Збых, и Служительнице Эгле, девице, – в этом месте дух сделал глубокую и значительную паузу, на протяжении которой Эгле чуть не лопнула от ярости, – следующее. Вам не следует покидать замок, – молвил дух. – Иначе вы пройдете мимо короткого пути, выбрав долгую и многотрудную дорогу. – Где же этот путь, о котором ты говоришь, великий Дух Замка? – язвительно поинтересовалась Эгле. В отличие от мужчин она не испытывала никакого пиетета перед своим собеседником, даже в таком странном обличье. Она просто мало что знала о характерах духов и нравах привидений. – Он здесь, в этом же самом зале, – после некоторой паузы ответил дух. – Храмовники что – просто взяли и напичкали свой замок всякими Потаенными дорогами? – тихо прошептал Травнику Март. Тот в ответ пожал плечами. – Ты отчасти прав, юный друид, – откликнулся всеслышащий дух, и Збышек виновато покраснел. – Этот замок – как сердце, из которого ведет немало дорог для крови. Она как вливается сюда, так и вытекает в разные стороны. – Мы готовы идти по твоему слову, Старший, – решительно сказал Травник. – Говори, где этот путь! – Ответ – в книге, – ответил дух Замка, плавно проплыл в воздухе к деревянной подставке, на которой лежал гигантский том, поднялся ввысь и замер над ним, мерно покачиваясь под сводами. – В этой? – Март с сомнением оглядел толстый и пыльный фолиант. – Да здесь век копайся – ни на что не найдешь ответа! – Тебе достаточно открыть книгу Храмовников всего единожды, – возразил дух. – Книга сама откроется в нужном месте. – А закладок там нет, случаем? – пошутила Эгле, но дух не принял шутки, а лишь красноречиво фыркнул в ответ насмешнице. Эгле сразу присмирела, а Збышек, глянув на нее с укоризной, взялся за том обеими руками и картинно дунул. Однако это не возымело ожидаемого эффекта: слой пыли на обложке и корешке и так и остался недвижным! – Не отвлекайся, юноша, – строго сказал дух. – Книжная пыль – это не по твоей части. – Почему это – не по моей? – обиделся Март. – Я немало прочел всякого разного на своем веку. – Речь не об этом, – в голосе духа вновь послышались раздражительные нотки. – Не трать времени даром. Подумай о том, куда ты держишь путь, и раскрой книгу наугад – где тебе вздумается. – Хорошо, – кивнул Март. – Хотя я и ничегошеньки пока не понимаю. И он пробежался руками по корешку, словно музыкант – по грифу лютни, ощутил, как пальцы нащупывают возможный изъян между страницами, прикрыл глаза и рывком распахнул фолиант. – Да тут стихи! – воскликнула Эгле, немедленно оказавшаяся возле раскрытой книги. – И к тому же – знакомые! А я-то думала, что это молитвенник или еще чего-то в этом духе, но уж никак не мирская книга… – Что же ты видишь? – бесстрастно поинтересовался дух. – Стихи, даже нет – это песня. Точно! И знакомая! Я слышал, как ее однажды распевали трубадуры под конец ярмарки в одном городишке. Правда, это было давно. Травник взглянул на разворот. Там значилось красивой вязью затейникакаллиграфа: «Баллада о Двух Именах». – А причем здесь эти строчки? – спросил Травник, сосредоточенно вчитываясь в разноцветные хвостатые буквы с причудливыми росчерками. – Вы скоро поймете. Прочтите внимательно и задумайтесь, – ответил дух и умолк. Баллада о Двух Именах За рекою есть старый дом, Весь в снегу и опавших листьях. Сколько раз я правил сюда свой челн — Хотя бы в мыслях. Там давно светилось окно, Все заботы были пустыми. Но судьба ушла, и память отдала Лишь только имя. Если б назвала меня Ветер — Стал бы самым одиноким на свете. Но со мной играли бы дети И пускали ярких змеев на ветер. Но ты назвала меня Смертью — И стал я самым молчаливым на свете, И все смотрю из темноты Глазами могильной плиты — Сквозь цветы. Стало пусто в доме моем И ничьих голосов не слышно. А метель метет и заметает дом До самой крыши. Ни к чему теперь вспоминать, Ни к чему мне клеить осколки. От судьбы, что была, Остались только слова. Слова – и только. За рекою был старый дом, Весь в снегу и опавших листьях. Сколько раз я правил сюда свой челн — Хотя бы в мыслях. Но не вечен воск на столе, И свеча уже оплывает… Это память, мой друг, Песком струится из рук И исчезает. Но теперь со мною есть ветер — Ветер – самый одинокий на свете. А порой приходят и дети Слушать сказки о весне и о лете. Ведь они не знают о смерти — Самой молчаливой вещи на свете. А память укрыта темнотой Под старой могильной плитой — Судьбой. – Странно, – нахмурился Март. – Храмовники-то вроде бы – люди духовного сана и звания, а стихи у них тут лежат самые что ни на есть мирские! Просто куплеты о несчастной любви – замени слово «судьба» на «любовь», что тогда получится? – А что же в этом плохого? – громко сказала Эгле, отвернулась и медленно пошла вдоль стены, где покоились высокие саркофаги. – Мне кажется, эту балладу можно понимать совсем по-разному, в зависимости от кого, с какими мыслями ее читаешь. – Она сосредоточенно вглядывалась в потемневшие от времени и сырости крышки усыпальниц, пока вдруг не издала тихое восклицание. – Что ты там делаешь, Эгле? – негромко окликнул ее Март. – Как что? – последовал слегка удивленный ответ. – Делаю то, что сказано в книге – ищу старую могильную плиту! – Зачем? Разве там сказано – искать гробы и все такое? – удивился Март. – Быть может, это и есть – ваша судьба? – где-то в глубине зала патетически откликнулся неугомонный дух, и почти одновременно с ним Эгле, поднатужась, отодвинула тяжелую крышку одного из саркофагов, которая с грохотом упала на железный пол – основание, на котором покоились все саркофаги. – Ты что, надорваться хочешь? – закричал Март, а Эгле подняла враз просиявшее, торжествующее лицо и поманила своих товарищей. – Идите-ка лучше сюда, други разлюбезные. Глядите, что я нашла! |