Книга Пленить сердце горца, страница 83 – Карен Мари Монинг

- Я знал, что ты оклемаешься от боевого топора, дьявол, но не думал, что ты так быстро оправишься после того, как я убил твою красивую шлюху-жену, - Коннор осклабился - И твоего еще не рожденного ребенка.

Пальцы Ронина сжались на рукояти клеймора, но меча он не выхватил.

- Отпусти девушку, Маккейн. Она не имеет к нам никакого отношения.

- Она, возможно, носит ребенка.

Гримм окаменел.

- Она никого не носит, - холодно возразил он. «Конечно же, нет, иначе она бы мне сказала!» - мысленно добавил он.

Коннор Маккейн пытливо взглянул на него.

- Вот и она так говорит. Но я не верю ни ей, ни тебе.

- Где она? - спросил Гримм.

- В безопасности.

- Возьми меня, Коннор, возьми меня вместо нее, - предложил Ронин, ошеломив Гримма этими словами.

- Тебя, старик! - сплюнул Коннор. - Ты больше никому не угрожаешь - мы позаботились об этом много лет назад. У тебя больше не будет сыновей. Теперь он, - он указал на Гримма, - стал самой большой нашей проблемой. Наши шпионы донесли, что он последний живой берсерк, и женщина, которая, возможно, беременна - его подруга.

- Чего ты от меня хочешь? - спокойно спросил Гримм.

- Твою жизнь, - просто ответил Маккейн. - Увидеть, как умрет последний Макиллих, - предел моих мечтаний.

- Мы не такие чудовища, за каких вы нас принимаете, - сердито глянул на вождя Маккейнов Ронин.

- Вы - язычники. Богохульники и проклятье для единственной истинной веры...

- Не тебе судить! - воскликнул Ронин.

- И не думай спорить со мной о Слове Божьем, Макиллих. Голос Сатаны не собьет меня с Пути Господнего.

Губа Ронина в злобе втянулась.

- Когда кто-то думает, что знает пути Господни лучше, чем сам Бог, тогда умирают сотни...

- Освободи Джиллиан, и получишь мою жизнь, - перебил его Гримм. - Но она должна уйти свободно. Ты передашь ее, - Гримм посмотрел на Ронина, - моему отцу.

Он попытался поймать взгляд Ронина, которого назвал своим отцом, но не смог этого сделать.

- Я не для того нашел тебя, чтобы снова потерять, - хрипло пробормотал Ронин.

- Какое трогательное воссоединение, - сухо заметил Коннор. - Но ты его потеряешь. И, если ты хочешь получить ее, Гаврэл Макиллих - последний из берсерков - освободи ее сам. Она там, - он кивнул на Вотанов провал. - В пещерах.

В ужасе Гримм окинул взором зазубренный склон утеса.

- Где именно?

При мысли о Джиллиан, бродящей в темноте, окруженной опасностями, о которых она даже не подозревает, его душу наполнил ужас: там ведь заваленные туннели, каменные осыпи, опасные провалы...

- Сам найди ее.

- Откуда мне знать, что это не ловушка? - угрожающе засверкали глаза Гримма.

- Да ниоткуда, - безучастно ответил Маккейн. - Но если она там, там очень темно и много опасных пропастей. Кроме того, что я выигрываю, посылая тебя в пещеры?

- Их можно заминировать и подорвать, - сухо заметил Гримм.

- Тогда тебе лучше поскорее вывести ее оттуда, Макиллих, - провоцировал его Маккейн.

Ронин покачал головой.

- Нам нужны доказательства того, что она там. И что жива.

Коннор подозвал гонца и что-то прошептал ему на ухо.

Спустя некоторое время доказательство было предоставлено. Густой воздух долины прорезался пронзительным криком Джиллиан.

* * *

Ронин молча наблюдал, как Гримм взбирается по каменистой тропе к Вотанову провалу.

Бальдур находился в самой гуще воинов, скрываясь под плотным плащом, чтобы Маккейны не поняли, что в живых оставался еще один неженатый берсерк. Ронин настоял, чтобы тот не выдавал себя, пока это не понадобится для спасения их жизней.

С различных позиций оба брата восхищались юношей, взбирающимся на утес. Оставив Оккама внизу, Гримм карабкался по отвесному склону утеса с мастерством и легкостью, свидетельствовавшими о сверхъестественном совершенстве берсерка. После стольких лет утаивания своей истинной природы теперь он щеголял перед врагом своим превосходством. Он был воином-зверем, рожденным, чтобы жить и не погибать. Когда Гримм достиг вершины утеса и исчез за его кромкой, оба клана построили коней в боевые порядки, глядя в разделявшее их пространство с такой осязаемой ненавистью, что та висела в воздухе, густая и угнетающая, как дым, заполнивший эту долину пятнадцать лет назад.

Пока Джиллиан и Гримм - или, не дай Бог, один из Маккейнов - не появятся на краю утеса, ни одна сторона не двинется с места. Маккейны пришли в Тулут не для того, чтобы терять воинов своего клана; они пришли взять Гаврэла и уничтожить последнего из берсерков.

Макиллихи не двигались из-за страха за Джиллиан.

Время тянулось мучительно медленно.

* * *

Гримм молча вошел в туннель. Инстинкт подталкивал его громко позвать Джиллиан, но это лишь предупредило бы того, кто удерживает ее, о его присутствии. Воспоминание об ужасном крике холодило его кровь и заставляло ее вскипать, взывая к мщению.

Гримм стал медленно пробираться по туннелю, крадучись, как рысь, и принюхиваясь, как волк. Все его звериные инстинкты пробудились с холодной, хищной остротой. Где-то горели факелы; запах не оставлял никакого сомнения в этом. И Гримм пошел на запах по извилистым коридорам, вытянув руки в темноту. Хотя в пещерах царила кромешная тьма, обостренное зрение позволяло ему различать препятствия. Обходя глубокие ямы и пригибаясь под осыпающимися потолками, он брел по заплесневелым туннелям, следуя на запах.

Обогнув поворот, где туннель открывался в длинный прямой коридор, он увидел Джиллиан - ее золотые волосы тускло поблескивали в свете факела.

- Стой, где стоишь! - предостерег Рэмси Логан. - Или она умрет.

Это была картина из его худших кошмаров. Рэмси Логан держал Джиллиан в конце туннеля. Она была связана, во рту ее торчал кляп. На ней был тартан Маккейнов, и, увидев его, Гримм пришел в ярость. Вопрос, кто раздел и вновь одел ее, терзал его невыносимо. Гримм быстро оценил ее состояние, убедившись в отсутствии крови и видимых следов ранения. Клинок, который Логан держал у ее шеи, не порезал нежной кожи. Пока что.

- Рэмси Логан, - улыбнулся Гримм леденящей улыбкой.

- Ты не удивился, когда увидел меня, а, Родерик? Или мне следует называть тебя Макиллихом? - выплюнул Рэмси это имя, словно вдруг обнаружил на языке какую-то мерзость.

- Нет, не могу сказать, что удивился.