Книга Грешница. Связанные паутиной, страница 48 – Михаил Парфенов

Василиск поскреб острыми коготками мордашку, надулся. Упрямый и твердолобый. Может, они и вправду родня? В детстве Сантера тоже никого не слушала. Не желала слышать.

Онотчаянно пытался усмирить ее гордый нрав, вбить в куриные мозги зачатки интеллекта и смирения. Может, именно по этой причине девушка и сбежала. Не смогла слушать нравоучения, не вытерпела заботу и ласку. Онбыл слишком добр.

А Сантера с трудом понимала такое отношение.

Когда зелье было готово, она перелила его в кружку. Ноздри щекотал приятный запах, над кружкой витал густой пар. Подойдя к доппельгангеру, вылила укрепляющий целебный настой ему в рот, предварительно зажав пальцами нос.

Призрак плевался и кашлял. Глаза оставались открыты, и в них отражалась комната. Сантера упрямо залила лекарство до последней капли ему в глотку и заставила сглотнуть. Он булькнул, после чего надолго затих.

Чудо случилось в первый день зимы, когда Пьету накрыло снежной пеленой.

В тот день ведьма получила подтверждение своим опасениям, – их сектор отправляли в столицу для военной операции против Арлета. Требовалось разнести город по камушку. В столице еще решали, каким именно образом, зато среди чистопородных давно гуляли всевозможные варианты разрешения ситуации. Грандиозные, глупые, а иногда даже благородные.

Когда она вернулась в квартиру, первым делом заглянула в спальню. К тому времени жар у Призрака спал, пот перестал пахнуть гноем. Все указывало на возможное улучшение. Дав ему лекарство, Сантера села в кресло напротив и начала читать.

Он лежал смирно до самого вечера. Лишь когда за стенкой начала ругаться семейная пара, доппельгангер вдруг принялся ворочаться. Повернулся на бок, застонал:

– Не-е-е…

Подбежав к кровати, девушка убрала волосы с его лица и аккуратно коснулась губами холодного лба.

– Выбирайся. Ты мне нужен, ублюдок, – прошептала, глядя на исхудавшее лицо.

В следующую секунду кто-то весьма недвусмысленно погладил ее по бедру. Преодолев сиюминутное желание отправить Призрака обратно в вечный сон, Сантера улыбнулась:

– С пробуждением, спящая красавица! Добро пожаловать обратно в наш дерьмовый мир!

Он чуть приподнял веки и поморщился:

– Я жив. Чертовски приятно это осознавать.

– Как самочувствие? Подожди, я принесу воды.

Пока Сантера бегала на кухню, внешность второсортного претерпевала изменения. Он становился моложе, краше и свежее. Болезнь отступала прямо на глазах.

– Мое изувеченное тело должны были сразу передать старухе на опыты. Почему же я оказался в этой дыре? – грубо осведомился он, хрустя шеей.

– У нее появились неотложные дела, и опыты пришлось ставить мне. Можешь, кстати, поблагодарить – они прошли весьма удачно.

– Розмари получила, что хотела? – проигнорировал предложение Призрак, резко став серьезным.

– Разумеется, – закатила глаза ведьма. – Когда она чего не получала?

– Это хорошо. Хорошо.

Он глубоко вздохнул, лег, подложив под голову руки. Довольно осклабился:

– Я голоден.

– Иди кушай, – милостиво разрешила Сантера.

– Не-ет. Так не пойдет. Я все еще болен – за мной надо ухаживать. Покорми меня.

Вот уж наглость!

– Уверена, ты и сам справишься с этой нелегкой задачей. – Стараясь сдержать гнев, она хищно склонилась над Призраком, опираясь руками о спинку кровати. – А теперь закрой ротик и будь благодарен. Это приказ.

В комнату забежал взволнованный Василиск:

– Госпожа, на улице шум! Люди кричат, раздаются хлопки и музыка! Нас атакуют?!

– Какое сегодня число? – недовольно проронил второсортный, заваливая отвлекшуюся Сантеру на себя.

Девушка с силой его щипнула, показала язык, но все же назвала дату.

– Дремучие вы! – недовольно поразился Призрак. – Сегодня праздник Искупления. Куча разношерстного дурачья бросают на дно центрального канала деньги, а другая куча за ними ныряет весь день… и все же, сколько я спал.

Он потер виски. Замолчал. Сантера и Василиск переглянулись.

– Отпразднуем? – спросила она.

– Правда?! А чем?! – обрадовался мальчик.

– Обычно добрым алкоголем, – заметил Призрак, косясь на своих спасителей.

– А у тебя постельный режим, – весело огрызнулась девушка. – Будешь горячую похлебку чаем запивать. Ты же больной!

Но сбегать в ближайшую лавку за бутылочкой крепкой медовой наливки все-таки пришлось. Потратив последние сбережения на пряники и кусок мяса со специями, она вернулась и накрыла на стол. Призрак плохо стоял на ногах, поэтому тарелки расставили перед ним на кровати.

Не верящий своему счастью Василиск очень скоро заснул, объевшись сладостями, и девушке пришлось перенести его в кресло. Оставшись наедине с доппельгангером, начала старательно подливать ему наливки.

– Почему сама не пьешь? – с подозрением спросил он, что, впрочем, не помешало ему опустошить свою кружку.

– Не люблю вкус алкоголя. И когда затупляется острота реакции.

– Занятно… Говоришь, старая карга меня бросила?

– Так я поняла с ее слов. Правда могу ошибаться – Розмари была слегка не в себе.

Уловив издевку в голосе ведьмы, Призрак раздраженно шикнул:

– Тсс, можно догадаться почему… А я ведь чуть не помер ради нее! И почему ты меня спасла? – Он оценивающе прищурился. У доппельгангера были весьма странные глаза. Радужки пульсировали, неторопливо меняя цвет, словно дешевые талисманы, определяющие настроение владельца.

– Захотелось, – пространно ответила Сантера, дергая плечиком. – Ты умирал, мне в общем-то деваться было некуда.

– Какая добродетель!

– Не ерничай, когда лежишь в чужой постели! Я спасла тебе жизнь, и это правда. Будь благодарен. И все же я раньше не встречала столь странной болезни. В каком месте ты ее подцепил? И что это был за кувшин, который ты принес сюда?

Он расхохотался:

– Милашка! Определенно ты самое милое создание, что я встречал. Но когда-нибудь тебя убьют за длинный язык, и это печально. Не спрашивай о том, чего не хочешь знать. Поверь моему опыту: так полезней для здоровья. – Призрак похлопал себя по обнаженному животу.

В груди вспыхнула и тут же потухла ярость. С ней смели фамильярничать! И даже алкоголь и показное радушие не помогли!

Но это было только начало.

Она улыбнулась. Приблизила лицо к лицу Призрака и страстно прошептала:

– А может, я хочу? Ты плохо меня знаешь.

Он осторожно взял ее за подбородок, балансируя на грани поцелуя: