Книга Грешница. Связанные паутиной, страница 74 – Михаил Парфенов

– Подойди.

Она подошла – нерешительно и прихрамывая. У Косимо раздулись ноздри, он улыбнулся, снова сглотнул слюну. Погладил мягкие русые волосы.

– Глянь туда. Что за птица поет?

Девчушка послушалась. Сантера слишком поздно поняла, как он собирался ее отпустить. А потом оказалось слишком поздно.

Встревоженные сухим громким щелчком, птицы вспорхнули с насиженных мест.

– Да как же это… почему вы?..

Косимо тяжело развернулся на носках:

– Она оказала сопротивление. У меня не оставалось иного выбора, как сделать это, усекла?

– Вы спятили?! – прорычала Сантера, подбегая к нему и хватая за мундир.

Все разом рухнуло. Никакой сделки, никакой гримории – план провалился! Уже никто не сможет воспользоваться маленькой инкантатор…

Косимо заторможенно и как-то вяло хихикнул:

– Кто у тебя, девочка? У меня была мать. Ее повесили как чернокнижницу. Прямо перед казнью меня отловили чистопородные и провели допрос с пристрастием. И я отрекся от нее. Она погибла, а я чувствовал лишь облегчение от того, что не вишу рядышком.

– Куда вы клоните, мой шуттенант? Вы понимаете, что совершили самую большую ошибку в своей жизни? – В глазах темнело от ярости.

Голос военного доносился издалека:

– Ты не училась в Коррсуме. Твои бумажки – подделка. Я проверил, когда был в столице. Что, возомнила себя героем? Мести захотела? Или думаешь изменить жестокие законы нашей страны? Бесполезно – я пробовал. Лучшее, что можно сделать, – убить бедняг, пока не стало слишком поздно. Ты не представляешь, как поступают с баламутами.

Сантера отступила. Распростертое тело ребенка, ровесницы Василиска, утопало в колючем сверкающем снеге, глаза отражали безмолвные небеса.

– Вы меня сдадите?

Чистопородный ответил с заминкой, явно раздумывая, что делать дальше:

– Нет. Ты еще принесешь нам пользу. Вскоре нас ждут новые испытания на прочность. Приказ Кнеза: выезжаем на юг. Там стало беспокойно – развеялся вечный туман. А пока закрой сердце и двигайся дальше.

Многие ли довольны отведенной им внешностью? Большинство скажут – нет. То, какими мы себя видим, и то, какими видят нас, всегда различается. Кто-то хотел бы ноги подлиннее, глаза побольше, а кожу чище, некоторые мечтают изменить пол или избавиться от накопившихся лет…

Для Алкана не было проблемы смоделировать желанную внешность. Когда угодно, сколько угодно раз в день. Подстроиться под любой вкус и любые условия, скопировать лица самых привлекательных мужчин. Много раньше он увлекался подобным коллекционированием чужих обликов – достаточно прикосновения, и тело само запоминало все необходимое.

Единственным минусом его великолепной способности являлось, пожалуй, то, что вместе с внешностью ухватывалась и часть чужой личности. И тогда Призрак изнывал от разнообразных желаний.

Становился легионом чужаков. Похоть, ничем не ограниченная похоть сотен людей рвалась наружу. Чужие мечты и фантазии смешивались с собственными, являя разуму совершенно дикие картины, и иногда доппельгангер переставал ощущать границы между собой и остальными. Это сводило с ума.

А еще его всю жизнь раздражали зеркала. Когда Призрак смотрелся в них, они начинали лгать. И так всегда – отражение кого-то другого, но только не его самого.

У молоденьких человечек, к которым допель изредка наведывался, пресытившись общением с Розмари, квартиры были просто завалены бесполезными отражающими стеклами. Чем они их так привлекали? То и дело он замечал, как во время разговора девицы ненароком заглядывали в них, любовались своими холеными мордашками, своей свежестью и кратковременной молодостью. Будто их внешность хоть сколько-нибудь значила!

В такие моменты ему хотелось изуродовать мерзкие лица тугодумных кукол, прежде чем то же самое сделала бы старость.

Одна Лиз, нахальная амбициозная ведьмочка, не окружала себя пустыми людьми и вещами. С ней можно было не думать о проблемах, можно было приятно поболтать о ерунде или хорошенько повеселиться в постели. Жаль, их связь ненадолго.

Алкан подмигнул знакомой торговке цветами и завернул за угол. Поднялся по лестнице, постучал в крайнюю дверь. Открыл нелюдимый паренек, бывший каторжник, скрывающийся от черного сектора. Алкан дружелюбно улыбнулся, не разжимая губ. Паренек кивнул и пропустил его внутрь. Подойдя к порталу – единственное зеркало, которое нельзя ни при каких обстоятельствах разбивать, – второсортный нарисовал знак.

Убежище встретило сыростью. Вспомнив, что его желала видеть Розмари, он поспешил к лифту. Короткий полет, и вот показались знакомые двери. Как всегда, их вид вызвал в глубине души чувство смятения и стыда. Старая карга умела пудрить мозги.

Добравшись до спальни, чуткий нос Призрака моментально уловил ненавистный запах – запах гнили и изысканных духов. Не стучась, – стук в данной ситуации выглядел нелепо, – быстро прошел вдоль богатого ложа к ванной, откуда доносился плеск.

Под потолком на цепях болтались женщины. Около десятка, висящие в творческом беспорядке, с искромсанной кожей и отрезанными пальцами. Многие были еще живы и хрипло постанывали, пока кровь покидала их ослабевшие тела. Внизу под каждой жертвой заботливо стоял медленно наполняющийся сосуд.

Чуть дальше маленький бассейн с бурлящей пенистой водой. Розмари сидела на ступеньке и старательно покрывала себя благоуханными маслами.

От ужасной духоты кружилась голова.

– Что на этот раз?

Алкан постарался, чтобы голос звучал как можно грубее, но робость все равно точила истерзанные нервы.

Она не отреагировала, продолжая погружать кончики пальцев в смягчающий раствор и легкими касаниями массировать предплечья.

– Это ведь не те девушки, которых я приводил? Новые? Розмари, тебе снова мало?! Не хватало, чтобы в Совете прознали о твоих «шалостях». Поймают – нам несдобровать! Ты не сможешь задурить головы абсолютно всем!

– Я хочу выглядеть молодо. – Женщина безмятежно зажмурилась.

– Знаю! Но это выходит за все рамки! Тебе не нужно столько жертв, чтобы поддерживать красоту! Мы в опасности, понимаешь? Тебя могут заподозрить.

– Уж не твоя ли подружка?

Можно было и не надеяться, что она не узнает. Розмари Коум всегда умела держать поводок натянутым.

– При чем тут она?

– Ты ведь не хочешь сбежать от меня, При-при-призрак? К той милой девочке? К той глупышке? – Женщина пленительно рассмеялась, словно только что прозвучала отменная шутка. Запах эфирных масел и благовоний усилился. – Я давно знаю, что ты к ней бегаешь. Не понимаю только – зачем?

– От скуки.

Алкан безжизненно посмотрел на соблазнительные округлости, плавающие над поверхностью ароматной воды. Темные соски возвышались над белоснежной пеной, как вишни на торте.