Книга Псы войны, страница 56 – Антон Первушин

– Как связь? – спросил Дэвид.

– Нормально. Сто двадцать девять килобайт в секунду. Помехи слабые, канал не перегружен…

Хольц покашлял в кулак, чувствуя, что хрипит.

– «Кола» есть? – повернулся он к Роману.

Спецкор с готовностью полез в автохолодильник и перебросил Хольцу запотевшую банку «Кока-колы».

– Теперь так, – сказал Дэвид, выпив и отдышавшись. – Нужен озлобленный русский. Лучше всего подойдёт кто-нибудь из работников комбината.

– Сделаем, – пообещал Роман и отправился в народ.

Некоторое время спустя он вернулся, ведя за собой усатого мужчину лет пятидесяти с неповторимо мятым лицом запойного русского алкоголика. Типаж был тот ещё, но Хольцу что-то такое и требовалось.

– Доброе утро! – сказал он дружелюбно. – Я тележурналист, корреспондент американского канала «Си-Эн-Эн». Не могли бы вы рассказать нашим зрителям, что произошло на комбинате, почему здесь собрались люди в военной форме?

Ефим запустил камеру, но местный русский только ошеломлённо пялился на него глазами с пожелтевшими белками и молчал.

– Я что-то не то или не так спросил? – уточнил Хольц.

– Не напирай, Дэвид, – посоветовал Роман. – И направляй, подсказывай человеку.

Хольц тяжко вздохнул и принялся подсказывать. Режиссёр выпуска в далёких отсюда Штатах всё равно смонтирует репортаж по-своему, исходя из соображений текущего момента и общей политики канала по освещению биармского противостояния.

– Вы работаете на этом комбинате?

– Да, я… это… работаю на «Спирали»…

Интервьюируемый явно смущался под прицелом камеры, но говорил достаточно внятно.

– Вы пришли сегодня на работу и увидели людей в военной форме? Что случилось за эту ночь?

– Да эти… биармы, блин, комбинат захватили. Давно у нас разговоры шли… что они, суки, на комбинат зарятся…

– Как вы оцениваете этот захват? Долго ли продержатся биармские Силы самообороны, если Россия введёт на остров свои войска?

– Да чего они продержатся? – интервьюируемый небрежно пожал покатыми плечами. – Если надо, мы и сами их попрём!

– Очень интересно, – обрадовался Хольц. – И как вы собираетесь это сделать?

Заметив телекамеру и оценив готовность американца вести опросы, мающиеся от вынужденного безделья работники комбината начали собираться вокруг «тойоты». Чувствуя поддержку пролетарских масс, интервьюируемый подбоченился:

– Да собраться всем народом и набить им морды. Фашисты, блин, какие-то…

– Точно! – подбодрили из толпы. – Как фашисты напали. Двадцать второго июня, ровно в четыре часа!..

Народ зашумел, распаляя себя ещё больше. Хольц, правда, не дрогнул, а с совершенно невинным видом спросил:

– Вы считаете претензии биармских властей на этот остров необоснованными?

– Наш это остров! – немедленно отреагировала толпа. – Наш – русский! Испокон веков мы здесь жили! Деревня здесь была, а теперь – наш комбинат. Ещё при Брежневе его строили, всем миром. А теперь фашисты хотят его себе забрать!

Все эти высказывания сопровождались отборной матерщиной, а пальцы уже сжимались в кулаки. Хольц оглянулся на Ефима и сказал ему по-английски:

– Снимай толпу. Снимай руки.

– О’кей! – отозвался тот, поворачивая камеру.

Неизвестно, чем бы всё это закончилось, если бы рядом не взвизгнули покрышки и из остановившегося в двух шагах старенького «жигуля» не вылез майор Карташов в парадной милицейской форме при всех регалиях.

– Камеру! – быстро сказал Хольц и направился к Карташову.

Ефим понял своего шефа правильно – снял камеру с треноги, водрузил её на плечо и быстро пошёл следом, ловя видоискателем майора спецназа из Алонца, который явно приехал для того, чтобы оценить обстановку.

– Господин майор! – воззвал Хольц, подскакивая к Карташову и хватая его под локоть. – Как вы можете прокомментировать то, что происходит на острове?

Карташов рывком высвободил руку и повернулся, чтобы дать отпор «оборзевшему журналисту», однако увидел логотип «Си-Эн-Эн» и поумерил свой пыл: всё-таки с американскими компаниями местные копы предпочитали не ссориться. Майор выбрал иной путь.

– Комментариев не имею, – отрубил он и попытался сбежать от средств массовой информации.

Это оказалось не так-то просто сделать.

– Вы собираетесь как-то вмешаться в эту ситуацию? – возопил громко Хольц, легко нагоняя Карташова и подсовывая ему микрофон под нос. – Что сделают власти Алонца?!

Пришлось командиру отряда специального назначения остановиться и удовлетворить любопытство тележурналиста из далёкой Америки:

– Власти Алонца будут поступать по закону! – заявил он с непередаваемым апломбом.

– А как «по закону»?

– По закону – значит, по закону.

– Власти Алонца применят силу?

– Послушайте, – Карташов понизил голос, – что вы от меня хотите? Чтобы я публично пообещал войну? Так не будет войны, гарантирую. Вам, американцу, этого, наверное, не понять, но Биармия является частью Российской Федерации, биармы говорят на русском языке, и администрация Белогорода подчиняется решениям Москвы и указам российского президента. Спор о статусе острова – это наше внутреннее дело. И мы его решим без кровопролития.

– Как в Чечне? – не удержался от вопроса Хольц.

Карташов с полминуты буравил штатного корреспондента «Си-Эн-Эн» тяжёлым взглядом, потом произнёс стандартную фразу: «Комментариев не имею», и пошёл туда, куда направлялся с самого начала, – то есть к проходной. Хольц, хоть и наглым был парнем, но понял, что интервьюировать майора после всего сказанного – это напрашиваться на грубость, потому с вопросами больше не приставал, а просто двинулся след в след, держась на некотором удалении.

Командир спецназа МВД Алонца приблизился к воротам и к стоящим на посту офицерам Сил самообороны.

– Здорово, мужики! – воззвал он.

Биармы не ответили на приветствие, хотя по их лицам было видно: узнали.

– Здорово, Валера, – обратился Карташов к одному из офицеров. – Ты тоже здесь? Знаешь, я не удивлён. Ты всегда был задвинут на идее самоопределения – чего от тебя было ждать? Но идеи – это идеи, а то, что ты сегодня со своими дружками сделал, – это государственная измена. А помнишь, как у нас, в России, государственную измену карают? Так же, как и тяжкие преступления, – по полной программе. То есть «вышку» тебе, разумеется, не дадут – нет у нас больше «вышки» – но лет двадцать гарантировано. Подумал бы, прежде чем лезть в петлю.

Офицер по имени Валера молчал и смотрел в сторону, но когда Карташов попытался пройти к проходной, сдвинулся, преграждая дорогу. А вместе с ним ещё двое биармов встали на пути у майора, а один даже расстегнул висящий на поясе чехол с электрошокером. Пришлось майору снова затормозить, и какое-то время он, ни слова не говоря, стоял и созерцал старых приятелей, которые за одну ночь стали врагами. Потом повернулся к Хольцу.