Книга Драконье лето, страница 40 – Ольга Силаева

— Досадный недостаток, не так ли? — Марек посмотрел на пленника. — Обидно, когда не удается укокошить красивую девушку.

— Я жалею только об одном, — сипло произнес пленник, — что заряд был в левой руке, и, значит, умрешь не ты.

У меня закружилась голова. Умрет?

…Длинноносый лекарь, старый знакомец, наконец отпустил запястье Лин. На бледном лице затеплилась краска.

«Стрела вышла вся; выйдет и снотворное. Если наконечник не отравлен, мы можем спать спокойно».

«Я понимаю, мэтр, и очень вам обязана. Вы задержитесь?..»

Марек перевел вопросительный взгляд на Эйлин.

— Я попросила Далена определить вид яда, — после заминки кивнула она.

Пленник хрипло рассмеялся.

— Так вот почему глава ордена не удостоил меня визитом! Кстати, как его руки? Зажили?

— Может быть, поделитесь секретом? — спросила Эйлин. — Чем отравлен наконечник?

— Великие маги не умеют расщеплять вещество на атомы и проводить их сквозь свет? — Пленник закашлялся. — Меня уверяли, что чародей увидит одну-единственную частицу ртути в кубике льда, если захочет. Но я не получил ответа. Дален лишил меня своего общества?

— Мы возместим ущерб, — пообещал Марек. — Я уверяю вас, дорогой де Вельер, мы крайне занятные собеседники. Так о каком яде идет речь?

— Врагов уничтожают. — Он равнодушно пожал плечами. — Предателей тем более.

— А Далена вы, надо полагать, хотите переманить на свою сторону? — Эйлин еле заметно усмехнулась. — За что вы стреляли в девочку, Вельер?

— Де Вельер, — поправил он. — Я не дракон.

— Вы хуже, — вздохнула Эйлин.

— Эта девочка с коротеньким мечом прошла драконью школу, — резко сказал де Вельер. — Она знала, против кого обнажает клинок.

Я тяжело опустился на куль с травой. Хорошие у судьбы шуточки. Выучиться у одного дракона, чтобы оказаться на волосок от смерти из-за другого.

— И вы отказываетесь помочь ей? — спросила Эйлин. — Я полагаю, вы и без меня знаете, что от этого зависит ваша судьба.

— Камера или смерть? — де Вельер иронически усмехнулся. — Нелегкий выбор.

— Камера или свобода, — поправила Эйлин.

Пленник удивленно поднял брови. Перебинтованный, бледный, небритый, он все-таки держался с достоинством. И, что скрывать, и у него, и у де Верга был тот самый аристократизм, которого так не хватало мне.

А Эрик держался так просто, так по-домашнему…

— Объяснитесь, — после длительного молчания сказал пленник. — Так, чтобы я вам поверил.

— Мы знаем, что произошло, — Эйлин наклонилась вперед, и я впервые за день увидел на ее лице болезненную гримасу. — Отпрыск рода Кор захотел вернуться домой. Двое молодых людей пожелали его сопровождать, но когда запахло жареным, сбежали. И, как водится, поплатились.

— Трое, — коротко сказал де Вельер.

— Да, мы наслышаны, — Эйлин взглянула на Марека. — Квентин, вы еще не видели Саймона? Живая легенда как-никак.

Хороший вопрос.

— Я отправился прямо в лазарет, — мертвым голосом ответил я. — Не сомневаюсь, мы увидимся позже.

— Если от него что-то останется к тому времени, — мрачно заметил де Вельер. Цепи опоясывали его в три слоя, но в эту минуту я почему-то усомнился в их прочности.

— Добр же молодой Кор, если вы убиваете по его указке, — Эйлин покачала головой. — И храбр. Он знает о вашей… миссии?

«Нет», — чуть было не вырвалось у меня. Даже не догадывался. Может быть, хватит уже горьких шуток? Доброе имя летит в пепел… да и гори оно огнем. Пусть хоть Лин останется жива — о большем я уже не прошу.

— Я не могу ответить, — спокойно сказал пленник.

— Не знаете или не хотите врать, — пробормотал Марек. — Тогда почему…

— Когда очень хочется, «почему» не имеет значения. — Дверь приоткрылась, и на пороге показалась знакомая фигура. — Марек, вы будете со мной разговаривать или мне ждать, пока Первый вернется из-за неба? Мой дилижанс уходит через полчаса.

Последний раз я слышал этот голос, когда меня волокли из спальни родителей. Глаза заливала вода, а они торговались об оплате, о цене за мою голову…

Саймон!

По шее пополз холод. Я замер на месте, изо всех сил стараясь не вжиматься в стену и чувствуя, как каменеет затылок под шлемом. Если бы Эйлин не попросила меня набросить мантию, он бы меня узнал. Сразу. И — все. Конец.

Обернуться бы, хлестнуть предателя по щеке!

И очнуться по колено в воде, спеленутым, как де Вельер.

Де Вельером, похоже, владели те же чувства. За плотно сжатыми губами угадывалось рычание; пальцы левой руки бессильно скользнули по полу и замерли на забинтованном плече.

— Вы сидите, сидите, — небрежно заметил Саймон. — Не буду вам мешать.

— Саймон, вы злоупотребляете, — холодно произнесла Эйлин.

— Кто бы спорил! — развел руками тот. — Уделите мне внимание, и я исчезаю.

Эйлин подняла бровь.

— Деньги, — пояснил Марек. — Наш друг их любит.

— Правда? — Эйлин перевела взгляд на Саймона. — Отчего же?

— О, это долгая история, — усмехнулся тот. — Когда-то я пристроился к разбойникам. Опустим горькую правду и скажем, что я сделал это ради романтики: то, что мне захотелось есть, не столь важно. Так вот, тогда я впервые взял в руки золотую монету. С тех пор и покатилось.

— И за столько лет вам не надоело это занятие?

— Да как сказать, — Саймон уселся в дверях, вытянул ноги. Я мысленно поблагодарил небо, что мой куль притаился в углу. Лицо горело, как у мелкого воришки с рынка.

— Разбойники меня, конечно, кормили, — продолжал Саймон, — но я очень скоро понял, что от них не уйти. А я вольная птица, судари и сударыни. И я нашел тех, кто был сильнее. Тем и живу. Что делать, каждый меняет мир по-своему!

— Да вы славно спелись, — фыркнул де Вельер. — Вы уверены, что желаете отпустить меня на свободу, господа? Вот он, ваш союзник, перед вами.

— Так-так-так… — словно про себя проговорил Саймон. — На свободу. Уже интересно.

— Вы выполняете наше поручение и получаете оплату, — пожал плечами Марек. — Разве судьба нашего гостя вас волнует? Когда он окажется на свободе, вы будете уже далеко. Чем вы недовольны?

— Отсутствием должного внимания к моей персоне, — улыбнулся Саймон. — Всего-навсего.

— Что ж… — Марек засунул руку в знакомый мешочек. Глухо звякнули монеты.

— Что за поручение вы ему доверяете? — язвительно поинтересовался де Вельер. — Сами не знаете, у кого девочка училась нашим приемам, и теперь хотите это выяснить?