Онлайн книга «Драконье лето»
|
Тихо. Очень тихо. Пять пар глаз — растерянные, живые, недоумевающие. Но в каждом лице — надежда. «Сделай», «найди», «прими решение». И… кажется… да, даже в глазах Эйлин: «Я с тобой». — Летят, — вполголоса сказал Анри. — Драконы летят на север. В сереющем небе, подшитом алой каймой, моргали темные точки. — Значит, пора, — Эрик выступил вперед. — Квентин, я смогу тебе помочь? Я покачал головой: — Нужен маг. Мы должны проверить, что можем читать друг друга. — Значит, моя очередь, — Эйлин откинула косы за спину. — Давайте… попробуем. — Да здравствуют детские страхи, подспудная тоска и стыдные мысли, — пробормотал Анри. — Мы же друг другу потом в глаза смотреть не сможем… Кстати, я понадоблюсь? — Да, но чуть позже, — я обернулся к Эйлин. — Вам нужно время? — Полминуты, — она с усилием кивнула. — Отдышаться. — А дирижабли все ближе, — заметил Марек. — Успеете? Я проследил за его рукой. Цепочка воздушных шаров растянулась на полнеба. Сколько их здесь… Оранжевые, алые, темно-коричневые — и в каждой гондоле маги… — Мы видели один по дороге в Галавер, — проговорила Лин. — Интересно, он сейчас здесь? Она стояла совсем близко. Рядом шумели березы — строго, совсем не по-летнему. На некоторых уже совсем не осталось листьев. — Ветер, — прошептала Лин. — Поэтому они так медленно движутся. Осеннее небо плыло в ее глазах. Я сделал шаг и зарылся лицом в ее волосы. Под ногами стелилась выгоревшая трава, и весь мир был одного цвета — светло-золотистый. — Ты говорил со мной, — прошептала она. — Я помню. Все, что ты сказал, — это ответ. — Ты слишком хорошо обо мне… Она накрыла пальцем мои губы. — Жаль, что я не волшебница. Но я и так знаю тебя всего — теперь… А ты меня. — Да уж… — пробормотал я. — Пожелай мне удачи. — Желаю, — шепнула Лин. Я коснулся губами ее губ и заставил себя отойти. Эйлин и Эрик стояли рядом. — …Я видела даже огненное крыло, Рик! Столько заклинаний для одной руки — можно, нужно обходиться без громоотвода… Я кашлянул. Торопливый шепот умолк. — Нам понадобится ртутный сплав, — негромко сказал я. — Как мы без него справимся? — Никак, — Эйлин покачала головой. — Разве что тонкий слой серебра и расплавленная соль… Но я не Дален: я не умею расщеплять вещество на молекулы. — Уговорим Далена спуститься и помочь? — хмыкнул Анри. — А это мысль. — У нас есть ртуть, — устало вздохнул Эрик. — Лин, тебе очень нужен твой кортик? Лин уставилась на него. — Там смещенный центр тяжести. Ртуть заливается в полость внутри лезвия, и… — …При ударе стремится к острию, — закончила Эйлин. — Хрупкая девушка бьет, как рослый вояка. Остроумно. — Уже нет, — Лин отстегнула кортик и протянула мэтру Ристу. Ее плащ распахнулся, и на землю упала обгорелая тетрадка в потрепанном переплете. — Подождите, — в руках Эйлин волшебным образом появилась светлая тетрадь. Я узнал свои первые записи. — А это не та самая… — Нет, — отрезал я. — Одна и та же вещь не может существовать дважды. — Почему же? — возразил Анри де Верг. — Помню, когда мы разбирали записи рода Верг, выяснилось, что мой прадедушка одновременно приходился мне дедушкой в девятом колене, поскольку в результате прохода через врата, сам того не зная, женился на очаровательной особе, коя приходилась мне… дайте подумать, я запутался… — Врата не пропускают неживое, — негромко сказал Эрик Рист. — Книгу через них не передать. — Хватит, — я почувствовал металлические нотки в своем голосе. — Эйлин, встаньте напротив меня. Анри, держи щит. Они повиновались мгновенно. С гулким хлопком вокруг кортика возник воздушный щит, и послышалось слабое, еле слышное шипение: плавился металл. — Плотнее, — скомандовал я и сам себе удивился: кто этот неприятный тип, занявший мое место? — Звука быть не должно. — Начинайте, — одними губами сказала Эйлин. Я в последний раз оглядел небо. Стена дирижаблей — и стая драконов. Они были близко, неправдоподобно близко, воздух искрил от страха, напряжения, ожидания боя — но время еще не настало. Мы должны успеть. Эйлин выжидающе смотрела на меня. Я глубоко вздохнул и потянулся к ней — не руками. Огонь и ртуть сплелись в выпуклое зеркало, и все померкло. Она была передо мной вся, словно я и впрямь залез к ней в голову. Крошечная, как пряничная фигурка на ладони, и огромная, от моря до неба. Я видел шестилетнюю девочку, которая поливала розы. Ее же, чуть старше, с огненными звездами в раскрытых ладонях. Видел, как высокая стройная брюнетка выплескивает ей в лицо кружку воды… как девочка стоит по утрам по горло в воде и на мокрые волосы садится стрекоза. На меня хлынули эмоции: трехлетней крохи с игрушечной мельницей, четырнадцатилетней девушки, что уходила из дома, не оглядываясь… способной девятнадцатилетней волшебницы… Я почти ничего не помнил. Я помнил все. А потом зеркало раздвоилось, растроилось, и я увидел черноволосого мальчишку на берегу моря. Он хотел быть драконом еще сильнее, чем Лин мечтала стать волшебницей; он каждый день думал об отце. А еще… Я зажмурился бы, но это было невозможно. Поток света от зеркал делался все ярче; я начал улавливать отдельные мысли. Я знал, что стою босиком на холодной земле, что вокруг разгорается утро, что вот-вот начнется битва, но это знание никак не касалось меня: я был отдельно. Плыл в невесомом океане и сравнивал несказанные слова с другими, произнесенными вслух. …Магия — не только математика. И не средство устрашения. Ни одно заклинание не возникает просто так. Это язык, прекрасный и беспощадный в своей простоте — потому что любой, кто думает, что понял эту простоту, начинает усложнять… …Для заклинаний не нужно говорить слова. Но если хочется, пусть. Они действуют как якоря — как переплетенные пальцы Марека, когда он уходит в тень… …Бесконечные приключения, игры с огнем… но где оно, настоящее?.. …Тяга к знанию. Не к затейливым манкам, не к технике. Эйлин этого не понимает, она думает, что сноровкой можно заменить вдохновение, дар, волшебство, что лежит в нашей сердцевине. То сокровенное — я не понимаю его, но чувствую, знаю, что оно совсем-совсем близко… …Ненавидеть нельзя. Иначе останется только безмозглое дикое пламя, как сейчас… …Стеклянные браслеты — да, он хочет свободы, права делать все, что ему хочется, но делает-то он наручники! Не случайно я потянулся к ним, когда хотел забыться. И не просто так Лин разбила «оковы безразличия», когда началась война!.. |