Книга Колдуны и капуста, страница 95 – Андрей Уланов

— А много ли людей было среди их пациентов?

— Нет, — после короткой паузы признала Ночная Эльфийка. — Совсем немного.

— И я тоже, — Эрика вновь шмыгнула носом, — с радостью бы... но ведь меня ждет Тигран. Бедняга, наверное, уже весь извелся...

— Что ж... — Быть может, у меня что-то не в порядке со слухом, но мне явственно послышались нотки грусти в голосе Уты. Ночной Эльф, грустящий о своих случайных спутниках-людях... и полулюдях? Не многовато ли нонсенсов для одной ночи? — Тогда — просто помните: даже если Большой Барьер вновь сокроет нашу Землю от всего мира, для вас Найтморленд всегда будет как... — Тайса запнулась, видимо, подбирая аналогию какому-то сугубо найтморлендскому понятию. — Как дом с распахнутыми настежь дверями, — закончила она и улыбнулась.

Улыбка Ночного Эльфа не похожа на человеческую. Но иногда это различие совсем-совсем незаметно.

Потухший костер, Малыш Уин.

Малышу снился сон.

В этом сне он лежал, раскинув руки, на горячем песке, над головой его тихо шелестел запутавшийся в пальмовых листьях пассат, накатывал из-за далеких рифов грохот прибоя, и больше в мире не происходило ровным счетом ничего. До тех пор пока слух Малыша не выделил в этой вечной симфонии океана шорох песка под легкими ножками. Он повернулся на бок, а Наури, смеясь, упала на колени рядом и начала трясти его за плечо.

— Малыш! Малыш, вставай!

Не понимаю, почему моя Наури должна разговаривать голосом жены Криса, обиженно подумал Уин, открыл глаза — и увидел озабоченное лицо склонившейся над ним Бренды.

— Что-то случилось?

— Случилось.

— А-а... что именно?

— Амулет. — Судя по голосу, Бренда все еще не могла до конца определиться, стоит ей взвыть раненым оборотнем или все же нет. — Он ожил.

— Что-о?

Малыш резко сел — и, моргая, ошеломленно уставился на знакомого бело-сине-красного дракончика. Дракончик, правда, вовсе не был привычно неподвижен, он вращался, но совсем иначе, чем вчера, — куда медленнее и, как понял гном, вполне целеустремленно, наподобие мушки ружья, столь же неумолимо ползущей за силуэтом дичи.

— Интересная картина, не так ли?

— Да уж, — отозвался гном, — очень интересная... кто б еще растолковал, что она означает.

— При наличии отсутствия, — криво усмехнулась Эрика, — вашего всегдашнего толкователя Рысьева, попробую я. Эта картина означает, что Рогген, чтоб у него зад о седло до ушей стерло, живехонек и как раз сейчас резво передвигается мимо нас.

— Скачет на лошади, — деловито уточнила Бренда. — По крайней мере, очень похоже.

— А-а... но... а вчера...

— Вчерашнему есть множество объяснений, Малыш. Тебе какое — самое оптимистическое или же более реальное?

— А можно оба сразу?

— Да. Они простые. Оптимистическое — что без замка, собранных там артефактов, библиотеки, а может, и Источника, Рогген теперь в магическом смысле представляет собой ну очень слабенького мага. Потому-то и амулет засек его лишь сейчас.

— А реалистическое?

— Что Рогген просто хорошо заэкранировался, после чего устроил грандиознейший спектакль.

— М-дя...

— Буднула же, — продолжила Бренда, — я тебя так грубо, потому как есть у меня подозрение: еще чуть-чуть, и ускачет Рогген за пределы амулетной досягаемости.

— Нет, — решительно сказал Малыш. — Этого нельзя допускать.

— А какие варианты? — вскинулся Крис. — Или ты предлагаешь устроить погоню за Роггеном нам? Без найтморлендок, без вампира... против черного мага?

— Да, — после короткого раздумья упрямо кивнул головой Малыш. — У меня счет к Роггену. За «Сына Локи» и «Сына Гимли», пусть даже я со многими из их экипажей был едва знаком, а иных не знал вовсе. За крейсер капитана Бакгхорн. И за Викки Пита и Ронику Тамм.

— Что ты скажешь, муж? — развернувшись к Крису, осведомилась Бренда.

— Все как всегда, — мрачно произнес Крис. — Эльфы наносят решающий удар по Злу, масса звуковых, световых и прочих эффектов, народ, орк его забодай, ликует. А выполнять грязную работу по подчистке хвостов остается, как обычно, людям... или полулюдям.

— Значит — идем?

— А у нас есть выбор? Я, — усмехнулся Ханко, — не вижу его и, сдается мне, вовсе не из-за повязки на глазах. Просто... Пит и Роника были и нашими друзьями, не так ли? А это дорого стоит... так что у нас тоже есть свой счет к мистеру Роггену.

— Лихо! — восхищенно присвистнула Эрика. — Нет, в самом деле... Вы в самом деле собрались в погоню за черным магом? Ох-хо-хо... а если гнаться придется долго?

— Хоть до Края Света, — решительно произнес Крис.

Край света, Командоры, остров Медный, Бренда Ханко.

Где хмурое море ползет в залив меж береговых кряжей,

Где бродит голубой песец, там матки ведут голышей.

Ярясь от похоти, секачи ревут до сентября,

А после неведомой тропой уходят опять в моря.

Скалы голы, звери черны, льдом покрылась мель,

И пазори играют в ночи, пока шумит метель.

Ломая айсберги, лед круша, слышит угрюмый бог,

Как плачет лис и северный вихрь трубит в свой снежный рог.

— Думаешь, это его работа? — спросила я.

— Почти наверняка, — кивнула сестра. — Хотя... эй, шкип, как часто в здешних водах варится такой вот чертов кисель?

— Куда чаще, чем хотелось бы добрым морякам, мэм. — Двойной Джо, нахмурившись, всматривался в свинцовые клубы впереди. — Берингово и Охотское моря, мэм, — это котлы, которые помешивает сам черт. Туман, дождь да шквальный ветер с нежданной стороны — вот его любимые блюда, и одному ему ведомо, сколько кораблей без следа сгинули в здешних водах.

— Справа скалы, — сказал Крис.

— Да, сэр, я тоже слышу плеск. Не волнуйтесь, в залив мы войдем. Я больше опасаюсь не скал, а людей, которые нас там встретят.

— Это правильно, — кивнул муж. — Камни пока еще не научились стрелять.

— Выстрелов не слышно уж больше пяти минут, — сказала Эрика. — Может, они...

— Смотрите!

Может, это был шальной порыв ветра, а может, неведомый режиссер, командовавший постановкой финальной части трагедии, распорядился приподнять занавес, но туман вдруг раздвинулся, и все, кто стоял на борту «Балтики», — кроме Криса — увидели две шхуны, лежащие в дрейфе в полусотне ярдов друг от друга.

— Вот они, — бледнея, прошептал Двойной Джо. — «Сполох» и «Штральзунд». Я сам видел, как старый Рубен Пэн белил свою шхуну... и фальшивая труба из брезента — его любимая уловка. Но где же они все? Эй! — вскинув ладони ко рту, заорал он прежде, чем кто-либо из нас успел остановить его. — Есть кто на борту?!