Книга Додж по имени Аризона, страница 24 – Андрей Уланов

Привел я их под вчерашнюю расщелину, как раз под то место, над которым ножками в воздухе дрыгал, и говорю:

— Вон ту щель в скале видите?

— Видим, — отвечают.

— Хорошо, что видите. Задача — добраться до нее и закрепить там веревки и лестницу. Вопросы есть?

Арчет улыбаться перестал. Посмотрел на склон, на меня, обратно на склон.

— Не так-то просто, — говорит, — до нее добраться.

— Ничего. Зато там место есть, где передохнуть можно. Это я точно знаю.

— Это откуда же? — интересуется.

— Да был я там вчера.

— Что, тоже мимо проходил?

— Ага, — отвечаю. — С земли на небо.

Арчет снова на склон посмотрел, на команду свою — и вздохнул точь-в-точь как рыжая перед котлом.

— Ну так как, — спрашиваю, — сделаете?

— Придется, — отвечает, — раз уж Кара там побывала, то нам от нее отстать честь воинская не позволяет.

— Ну вот и приступайте.

Постоял рядом пять минут, посмотрел, как он командует, — ну, думаю, эти либо вскарабкаются, либо попадают. С таким командиром, как Арчет, — скорее первое.

Пошел к кузнецу. Подхожу к кузнице, смотрю — а у входа «Аризона» стоит, а в кузове тренога и пулемет уже на ней установлен. Ну, я не удержался, махнул за борт, так, так примерился, по воздушным целям, сбоку, с тылу отстреливаться — красота.

— Ну что, — говорю, — «Аризона». Чем ты не танк? Только гусениц не хватает.

Тут кузнец выходит.

— Как, — спрашивает, — доволен работой? Коню твоему железному понравилось.

— И мне понравилось, — отвечаю. — Подходяще.

— Еще заказы будут?

— Будут, — говорю. — Еще как будут.

Заказал ему еще два станка — один для того «березина», что в расщелине собрался устанавливать, а второй, полегче, — для бортового «ШКАСа». «ШКАС» я собрался на одной из башен установить — заодно и ПВО какое-никакое появится.

Кузнец меня выслушал, кивнул, бороду пригладил.

— Сделаю.

— Все это, — говорю, — желательно поскорее, но одну вещь хотелось бы совсем срочно. Ключ гаечный, о котором вчера договаривались.

— Мне бы только на размер посмотреть. А там уж…

— Размер, — говорю, — сейчас покажу.

Побежал обратно к грузовику, нашел ящик, который вчера открывал, вытащил один снаряд и обратно к кузнице.

— Вот, — показываю, — колпачок на верхушке, головка, ее и надо будет этим ключом сворачивать. Сможешь до обеда сделать?

— А я, — кузнец говорит, — если надо, и без обеда обойдусь.

— Вообще-то, — говорю, — обходиться не обязательно, но довольно желательно. Хочется ведь побыстрее все наладить. А то как на войне бывает — сидели-сидели, даже мухи мимо не летали, и вдруг — гутен таг и сразу ауфидерзейн.

— Посмотрим, — улыбнулся кузнец. — Заходи после обеда.

Иду и думаю — что бы еще сделать? Вроде все приказы раздал, теперь надо первых результатов дождаться. Переодеться, что ли? А то гимнастерка вся рваная, штаны конским потом пропитались — не разведчик, а саперная нестроевщина.

Вот, думаю, саперными работами я пока и займусь.

Сел в «Додж», отъехал от замка метров на пятьсот — как раз площадка земляная попалась, и чего только местные тут сад какой-нибудь не разбили, — вытащил лопату из кузова и начал яму копать.

Как раз, пока до полудня время прошло, успел и яму подходящую вырыть, и даже к кузнецу за оборудованием обернуться — за котлом. И еще мехи приволок, или как эта штуковина называется — поддувало, что ли? В общем, подготовился к ответственной работе.

Самое паршивое, думаю, что градусника нет. С градусником вообще бы просто было. Всего-то делов — температуру засечь и поддерживать на уровне.

Ладно.

Вернулся в замок, прошел на кухню, смотрю — рыжая над котлом согнулась в три погибели и скребет. Отскребла она, правда, за все это время кусочек два на три сантиметра — вроде дыры от подкалиберного, зато сама перемазалась — слов нет.

— Ну, как успехи? — интересуюсь.

На этот раз она на меня по-новому посмотрела. Очень интересный взгляд — злобно-унылый.

— Шел бы ты, — отвечает, — до завтра. А лучше — до послезавтра.

— С радостью, — говорю. — Я-то просто зашел напомнить, что дежурным по кухне обед тоже полагается. Он даже приговоренным к смерти полагается.

— Правда?

Рыжая так вскочила, что чуть котел на меня не опрокинула.

— Правда-правда. Только иди умойся сначала, а то тебя за стол не пустят.

Обедать нам пришлось вдвоем. Аулей куда-то ускакал, у попа тоже дела нашлись, даже Матика тарелки на стол поставила — и сразу пропала.

— Куда это они так разбежались? — спрашиваю. — Будто нарочно.

Кара только в тарелку прыснула.

— А что смешного-то?

— Потом расскажу, — говорит. — Когда-нибудь. Ладно.

Будь у меня другой настрой, я бы ее к стенке прижал и нужные сведения вытряс. Да только мысли все мои вокруг предстоящей работы вертелись. Уж очень душа у меня к ней не лежала. Я даже и на еду-то внимания почти не обращал — жевал чего-то, а что жевал — не помню.

Дело в том, что до этого мне тол вытапливать не приходилось. К нам-то он уже готовый поступал. Все, что я про этот процесс знал, мне один наш парень рассказал, бывший партизан. У них в отряде со снабжением в первые годы плохо было, вот и приходилось самодеятельностью заниматься. Но тоже — когда как. Один раз полтораста кило вытопили, а в другой — пятнадцать снарядов вылили, а шестнадцатый — рванул. Вот и думай.

И в самом деле, Малахов, ну зачем тебе этот тол? Камнепады устроить — идея, конечно, хорошая, а сумеешь ли? Ты ведь на Кавказе, в горах не воевал, а тут ведь не абы как заложить надо — а все рассчитать. Это тебе не мину снежком присыпать и даже не фугас на дороге зарыть. Может, обойтись одними осколочными? Тоже хорошо будет — рикошет с трех сторон. А на две линии одних проводов сколько надо. Плюнул бы ты, Малахов, не рисковал лишний раз. Дались тебе эти фугасы.

Вот так отговариваюсь, отговариваюсь, сам себе мозги пудрю и все равно понимаю — доем сейчас, встану и пойду. Потому что надо. Потому что эту работу никто за меня не сделает. Как в разведке, Малахов, — умри, но сделай. Точнее, как говорит капитан: «Сделай и не умирай».

Но настроение у меня заделалось совсем похоронное. Подчистил я миску больше по привычке — раз дали, надо съесть, а то когда еще удастся. Потом подумал, что зря я вообще ел — перед боем-то нельзя, а после сообразил, что какой там живот — если рванет, никаких кишок не соберешь.