Книга Свадебные колокола, страница 3 – Конни Брокуэй

— Вы знаете, кто я такой?

Вопрос оказался настолько абсурдным, что ему удалось вывести ее из состояния завороженности цветом его глаз.

— Конечно, знаю. Вы мистер Джастин Пауэлл и до недавнего времени были военным офицером не очень высокого звания в армии ее величества… извините, не запомнила, в каком роде войск.

Ваш батюшка, полковник Маркус Пауэлл, виконт Саммер, недавно вышел в отставку. Он владеет шерстяной фабрикой в Гемпшире и контрольным пакетом акций угледобывающего предприятия на севере Канады. Вы являетесь его единственным сыном и наследником.

Вашим дедом по материнской линии является бригадный генерал Джон Харден, довольно известный кадровый военный, который служил под командованием Вулзли в Южной Африке. Ему принадлежит монастырь «Северный крест», который был построен в середине XVI века. — Закончив подробное изложение сведений о нем, она сложила руки на коленях и застыла в ожидании.

Он уставился на нее, не скрывая восхищения.

— А вы, однако, хорошо осведомлены обо мне.

— Я приняла все меры, чтобы на приеме, посвященном Верити, не оказалось неприемлемых лиц.

Он и внимания не обратил на ее красноречивый взгляд.

— Вы приняли меры?

— Да. Список гостей составляла я.

— Вы, наверное, шутите.

— Ничуть. Видите ли, отец недоверчиво относится к любому потенциальному претенденту на руку Верити. Если бы список составлял он, то там никого не осталось бы. Мама же, напротив, слишком доверчива. — Эвелина заерзала под его удивленным взглядом и добавила в порядке оправдания: — Верити помогала мне составлять список.

— Очень любезно, что вы с ней советовались.

— А как же? — воскликнула Эвелина. — Ведь именно для нее мы собираемся найти мужа. — При упоминании о мужьях она вновь вспомнила о мистере Андерхилле и, прищурив глаза, взглянула на мистера Пауэлла, который стоял, небрежно прислонившись к стене. — Вы, разумеется, будете исключены из числа претендентов.

— Претендентов? А-а, понимаю. — Он печально покивал головой. — Разумеется.

Она невольно испытала к нему некоторое уважение. Он весьма достойно воспринял ее заявление. Поскольку обсуждать больше было нечего, она решила осторожно сползти со стола. Он моментально оттолкнулся от стены и встал перед ней.

— Как бы ни были интересны ваши сведения обо мне, в них не входит то, что я имел в виду, спрашивая: «Знаете ли вы, кто я такой?» — заявил он.

— Вот как? — не поняла она.

— Мне следовало бы спросить: «Знаете ли вы, чем я занимаюсь?»

— Боюсь, что знаю, — ответила она, окинув его сердитым взглядом.

Он на мгновение замер.

— Знаете?

— Да, — сурово произнесла она. — Вы тот, кого друзья Верити называют «волком».

Он поморгал глазами. Выпрямился. Снова поморгал глазами. И весело расхохотался.

— Я имею в виду совсем не то.

— В таком случае объясните, что вы имеете в виду, — попросила она, обиженная тем, что он расхохотался, выслушав ее неодобрительный отзыв.

— Я тот самый мистер Джастин Пауэлл, портрет которого вы нарисовали, но я также и очень богатый и очень влиятельный мистер Джастин Пауэлл.

Влиятельный? Ну что ж! Она допускала, что в его характеристике еще остались кое-какие аспекты, о которых она не знала, с сомнением окинув его взглядом.

— Я на самом деле таков, — подтвердил он. Она молчала.

Он поднял вверх руки.

— Просто не верится, что я стою на кухне в два часа ночи и пытаюсь убедить тощую пятнадцатилетнюю девчонку в том, что я не являюсь полным ничтожеством! — в отчаянии пробормотал он. — Послушайте, леди Эвелина. У меня есть друзья. К моему мнению прислушиваются очень важные люди.

«Боже правый, — подумала Эвелина, — сколько патетики!»

— Черт возьми, что я вдруг расхвастался, словно школьник? — Он, должно быть, прочел ее мысли, потому что к нему сразу же вернулось чувство юмора, и он усмехнулся: — Если пожелаете, можете навести обо мне дальнейшие справки, но суть того, что я хочу вам предложить, мой тощий совеночек, сводится к следующему: не хотите ли вы, чтобы человек, имеющий кое-какой вес в обществе, весьма богатый и обладающий немалым влиянием, стал вашим должником?

Она задумчиво посмотрела на него:

— Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду, что хотел бы довериться вам. Вы мне кажетесь здравомыслящей девушкой, которая сразу же поймет, что, если она расскажет, из чьей комнаты я выходил нынче вечером, получится много неприятностей.

— Да уж, могу себе представить, — согласилась она. Он легонько постучал кончиком пальцев по ее губам, словно успокаивая капризного ребенка.

— Помимо того что вы опорочили бы имя миссис Андерхилл, такой факт бросил бы тень на торжество по случаю появления в свете леди Верити. Своим молчанием вы оказали бы любезность всем. К тому же вам ваше молчание ничем не грозит. Поскольку я больше не являюсь претендентом на руку вашей очаровательной сестры, я едва ли могу представлять угрозу для чести вашей семьи, не так ли?

Пожалуй, он прав. И все же…

— Ведь вы не принадлежите к числу ужасных созданий, которые наслаждаются тем, что разносят грязные сплетни, не так ли? — спросил он.

— Нет! — возмущенно вскрикнула Эвелина. Она и сама терпеть не могла сплетниц.

Он улыбнулся.

— Вы достаточно взрослый человек и должны понимать, что не все, что мы видим, является именно тем, чем кажется. Вы ведь не станете судить о поступках ближнего, не так ли?

Она покачала головой, правда, на сей раз не так уверенно, поскольку, по правде говоря, она постоянно высказывала свои суждения о людях. Но он говорил о таких людях, которые только и занимаются злословием и потому являются личностями пустыми, недоброжелательными и не заслуживающими внимания порядочных людей.

— Я так и думал, — мягко сказал он, оценив ее жест. — И если вы сохраните все в строжайшей тайне, не проронив ни слова никому, даже вашей сестре, — он наклонился к ней так, что его глаза оказались на уровне ее глаз, — то обещаю вам, вы не пожалеете о своем добром поступке, а возможно, даже когда-нибудь будете рады тому, что так поступили.

— Рада? — насторожилась она. — Почему?

— Потому что я буду вашим должником, леди Эвелина, а я всегда, — медленно произнес он, сверля Эвелину взглядом, — возвращаю свои долги.

Он выпрямился, взял со стола повара картонную карточку, на которой тот записывал меню на следующий день, и, что-то написав, вернулся к ней.

— Я могу на вас положиться?

Она внимательно посмотрела на него, обдумывая его слова. Все, что он говорил, было правдой. К тому же он уже согласился больше не ухаживать за Верити. Едва ли можно извлечь какую-то выгоду из его разоблачения. А вот если она позволит ему «сорваться с крючка», то его благодарность когда-нибудь может оказаться весьма полезной.