Книга Девадаси, страница 49 – Лора Бекитт

— Спасибо за помощь. Не поминайте лихом. Быть может, когда-нибудь свидимся.

Он подошел к камню, осторожно поднял Джаю на руки и, не оглядываясь, направился к воде. Берег был усыпан камнями, Джеральд часто спотыкался и всякий раз морщился, как будто малейший толчок мог причинить Джае непоправимый вред.

Наконец они сели в лодку и та отчалила от берега. Она покачивалась на волнах, словно бескрылая птица. Грохот прибоя рассекал влажный воздух, будто удары меча.

Путешественники поднялись на борт корабля, тот снялся с якоря и отплыл, а провожающие все не уходили. Камал и Киран увидели, что Тара плачет.

Заметив их взгляды, она вытерла глаза концом сари и отрывисто произнесла:

— Люди запутываются в зависти, в честолюбивых надеждах, сходят с ума от предрассудков, теряют голову от мелочной злобы, а ведь на самом деле нет ничего важнее любви. Почему же мы так часто ею пренебрегаем!

Мужчины подавленно молчали. Тара горько усмехнулась. Неужели только и остается, что принимать счастье в награду за страдания, а потом жить в тревоге, боясь его потерять!

Молодая женщина поняла, что была слепа. Жизнь ненадежна и жестока, светлый, безоблачный мир существует лишь в ее воображении.

Киран знал, о чем думает Тара. О том, что он не сумел защитить свою сестру, о том, что променял любовь Амриты на безопасную, обеспеченную, спокойную, хотя и безрадостную жизнь.

Киран узнал мужа Тары. Именно этот мужчина держал на руках ребенка Амриты. Вероятно, их связывали всего лишь дружеские отношения. Мысленно он вновь и вновь повторял слова Тары: «Вы увидели то, что хотели увидеть». Он понял, что очень хочет встретиться с Амритой. Прошло больше шести лет, но желание повидаться с ней, запрятанное в глубину души, притупленное временем, чередой жизненных событий и забот, продолжало жить. Увидеть Амриту, познакомиться со своей дочерью. И быть может, вновь испытать чарующие мгновения любви.

Узкая, извилистая тропинка поднималась все выше и выше, лес становился все темнее и гуще. Трещали миллионы кузнечиков, стаи золотисто-зеленых попугаев испуганно перепархивали с одного дерева на другое; по огромным лианам, преследуя путников, с громкими криками прыгали обезьяны. По-настоящему страшно становилось, когда вдруг издалека доносилось громоподобное рычание тигра. Животные волновались, отказывались слушаться, а люди испуганно возводили глаза к небесам.

Иногда посторонние звуки отдалялись и замирали; слышались только прерывистое, тяжелое дыхание носильщиков, шорох от мягкой поступи человеческих ног и стук лошадиных копыт.

Поднявшись наверх, путники видели перед собой поросшие могучим лесом пропасти и вереницу рыжих гор. Простиравшиеся у их подножия джунгли занимали необозримое пространство, похожее на огромное изумрудное море. По ночам, когда светила луна и дул сильный ветер, «море» волновалось, дрожало, шумело и переливалось фантастическим светом.

Амрите казалось, что она впервые по-настоящему увидела гордую, величавую природу своей страны. Мириады причудливых творений мелькали, копошились, суетились под ногами и над головой. Временами природа казалась истерзанной, суровой, в других же местах все было свежо и зелено, благоухало и цвело, как в сказке.

Порой путники ехали верхом, иногда шли пешком, продираясь сквозь плотные тропические заросли. На стоянках разжигали костер и варили дал [25] , который заедали чапати. Пили прохладную ключевую воду, бьющую из-под камней тонкой струйкой и убегающую вдаль весело журчащим ручейком.

Проезжали крохотные бедные деревеньки, затерянные в безбрежном пространстве джунглей, прохладные, окутанные полумраком ущелья, по дну которых текли речки с низкими каменными порогами, переходили через широкие бамбуковые мосты-настилы.

Амрите было неприятно оттого, что ее похитителя приставили присматривать за ней. Девар тоже испытывал неловкость. Хотя настоящим похитителем был не он, а принц Арджун, сколько бы Девар ни оправдывался перед собой, его не покидало чувство вины.

Амрита не смотрела на него и не разговаривала с ним. Молодая женщина не пыталась бежать, ибо прекрасно понимала, что в одиночку ей не выбраться из джунглей. Принц ехал впереди, почти сразу за проводниками; он ни разу не попытался подойти к Амрите и заговорить с ней. Очевидно, решил подождать, пока трофей не будет доставлен во дворец, надлежащим образом наряжен и украшен. Сын раджи Майсура продолжал относиться к украденной им женщине как к вещи. Он решил воспользоваться ею, когда придет время, а потому предоставил заботы о ней своим слугам.

Амрите дали мужскую одежду, вроде той, какую носили воины Хайдара Али. Сначала ей было стыдно ходить в шароварах и рубашке, но вскоре молодая женщина перестала обращать на это внимание. Так было удобнее и проще, ибо сари без конца цеплялось за траву и ветки, а тонкая, как паутинка, ткань не могла служить защитой от насекомых.

Чем дальше они удалялись от Бишнупура, тем сильнее ныло сердце Амриты. Она не могла поверить в то, что разлучена с дочерью надолго, может быть, навсегда.

Однажды, когда перед Амритой неожиданно появился Девар и разрубил саблей лиану, которая загораживала ей путь, женщина посмотрела ему в глаза и резко произнесла:

— Отойдите от меня. Я ненавижу вас!

Лицо Девара исказилось, как будто его внезапно ударили. Увидев суженные от злости, холодные глаза Амриты, он невольно подумал о том, как преобразился бы ее облик, если бы они расширились и стали нежными. Однако он знал, что этого никогда не произойдет. Во всяком случае, в его присутствии.

Он решил, что надо как-то оправдаться.

— Я выполнял приказ. Если бы не я, это сделал бы кто-то другой.

Ответ прозвучал сурово и сухо.

— Но это были вы! — не меняя тона, заметила Амрита и добавила: — Знайте, что вы сделали несчастной не только меня, но и мою маленькую дочь, которая осталась в храме.

Девар вздрогнул. Он не подозревал, что у танцовщицы есть ребенок. Ведь у девадаси не может быть мужа! Вероятно, она родила от кого-то из паломников или жрецов.

Амрита шагнула вперед. Молодая женщина опустила голову, стараясь сдержать слезы. Едва ли не впервые она чувствовала граничащее с безысходностью отчаяние. Кем ее хотят сделать? Наложницей, придворной танцовщицей, рабыней? Как бы то ни было, стоит ей очутиться во владениях принца, дверца золотой клетки захлопнется и прежней жизни придет конец.

На привале Девар вновь подошел к Амрите, сел неподалеку и сказал:

— Возможно, все не так плохо, как тебе кажется. Женщины повелителя живут в роскоши. Думаю, если ты будешь послушна и станешь радовать принца своим искусством, он позволит тебе привезти дочь во дворец. Я не знаю, как тебе жилось в храме, но жизни во дворце раджи завидуют многие. Ты просто не представляешь, что это такое.