Книга Украденное счастье, страница 49 – Лора Бекитт

—.. чтобы он женился на мне.

— Да. — Видя, что дочь не возмущается и не возражает, Тарик продолжил: — Он молод и довольно привлекателен. Я думаю, со временем он пойдет в гору. У него есть лавка и собственный дом. Он не был женат, у него еще нет детей. Его родители умерли, стало быть, у тебя не будет свекрови, которая могла бы тобой помыкать.

— Как его зовут? — осведомилась Эсма.

— Мурад.

— Он знает, что совсем недавно у меня был мужчина? Что ему вообще обо мне известно? — допытывалась молодая женщина.

Эсма хорошо помнила, какое исключительное внимание уделяется в Коране точному установлению отцовства. Этим вызваны тщательно разработанные правила о сроках, до истечения которых вдовам или разведенным запрещается вступать в новый брак, ибо «нельзя скрывать то, что сотворил Аллах в их утробах».

— Мы сказали, что несколько лет назад ты была отвергнута мужем по ложному обвинению. Хатем не знает, что у тебя был любовник, а мне пришлось пойти на обман, — ответил Тарик и спросил: — Кстати, где этот мужчина?

— Мы расстались.

Эсма произнесла это как само собой разумеющееся, и Тарик кивнул.

— Ты согласна? — спросил он.

— Это порядочный и надежный человек?

— Вполне. Он сможет о тебе позаботиться.

Тарик был доволен тем, что дочь не впала в истерику, а восприняла новость рассудительно и серьезно. Не подчиняясь эмоциям, как это сделала бы любая другая женщина, а с деловитостью, присущей мужчине.

Эсма встала. Полная внутреннего напряжения, удивительно прямая, она напоминала язык пламени.

— Я согласна, отец.

Тарик облегченно вздохнул.

— Я договорюсь с муллой. Пышной свадьбы не будет, ты понимаешь почему. Я сообщу тебе день и заеду за тобой.

— Этот человек, Мурад, не зайдет меня повидать?

— Думаю, это ни к чему. Вы встретитесь во время церемонии.

— Он не хочет меня увидеть? Поговорить со мной?

Тарик ответил удивленным взглядом, и Эсма усмехнулась.

Конечно, ведь Мураду попросту навязали этот брак, навязали жену, у него не было выбора. А если он станет за это мстить? Будет плохо относиться к ней?

Отец, словно прочитав ее мысли, ответил:

— Ему льстит, что он женится на женщине из высшего круга, а не из того, к которому он принадлежит. Кроме того, я дам за тобой неплохое приданое. — И добавил: — Тебе придется переехать к Мураду. Этот дом слишком дорог. После моего отъезда за него некому будет платить.

Эсма кивнула.

— Я смогу перевезти свои вещи в дом мужа?

— Конечно.

Помедлив, молодая женщина спросила:

— Отец, вы говорили ему о том, что муж отверг меня, потому что я не могу иметь детей?

— Разумеется, нет. Думаю, у тебя еще будут дети, Эсма.

Следующие дни прошли в горестном ожидании. Эсма собрала необходимые вещи. Она не знала, какой у Мурада дом, но подозревала, что с большей частью обстановки ей придется расстаться. При мысли о том, что она останется в Багдаде совсем одна, если не считать чужого человека, который скоро будет называться ее мужем, у Эсмы сжималось сердце.

Накануне свадьбы к ней зашли мать и Гайда. Других гостей на торжестве не ожидалось, и молодая женщина была этому рада. Они вместе поплакали над грядущей разлукой. Уарда и сестра просили у нее прощения, и Эсма ответила, что они ни в чем не виноваты.

В день свадьбы Эсма надела расшитое золотом синее платье и опустила на лицо покрывало. Она постаралась хотя бы немного украсить себя, дабы не разочаровывать жениха, ни разу не видевшего ее в лицо. Вскоре явился Тарик, который повел дочь в мечеть. Мурад ибн Махди прибыл вовремя. Он выглядел слишком угрюмым для сочетающегося браком мужчины. Впрочем, неудивительно, что эта свадьба не доставляла ему радости.

Эсма не слушала слова муллы; молодой женщине казалось, что они предназначены не ей, но на вопрос, согласна ли она стать женой стоящего рядом мужчины, громко и четко ответила:

— Да.

Мурад тоже не возражал против того, чтобы взять ее в жены. Он вел себя безразлично и вяло; казалось, его совершенно не волновало то, что происходило в его жизни. Он не вручил невесте традиционного подарка и почти не смотрел в ее сторону.

Поскольку здесь не было других мужчин, кроме муллы, отца и человека, только что названного ее мужем, Эсма подняла покрывало. Мурад уставился на нее. Похоже, он не был разочарован, даже наоборот. В его темных глазах впервые мелькнул интерес. Молодая женщина подумала о том, что грядущей ночью придется лечь с ним в постель, и ей стало не по себе.

После церемонии Тарик и женщины отправились в дом Мурада, который располагался на узкой улочке, в квартале, где жили ремесленники. Войдя в крошечный дворик, Эсма сразу поняла, что ей придется проститься с прежней жизнью. Она не увидела цветов и вообще какой-нибудь зелени. Дом был одноэтажным, приземистым; чтобы войти в него, ей пришлось наклонить голову. Обстановка внутри немногим отличалась от того, что Эсма некогда видела в хижине Таира. Конечно, дом Мурада казался более просторным, повсюду валялись инструменты, но в целом это было жилище бедняка. Молодая женщина подумала о том, как нелепо здесь будут смотреться ее обитый шелком диван, пушистый и нежный, как мох, персидский ковер, резной сундук с одеждой и другой, поменьше, палисандрового дерева, в котором хранились книги.

Забыв о присутствии Мурада, Гайда откинула покрывало. На ее лице был написан ужас.

— Как ты будешь здесь жить?! — шепнула она сестре.

Эсма повернулась к ней и постаралась улыбнуться.

— Я справлюсь.

Тарик топтался на месте, не зная, что делать. Он понимал, что бросает дочь на произвол судьбы, отдает ее в руки незнакомого человека, что этот брак устроен совсем не так, как подобало, но он не видел иного выхода. Ему нужно было позаботиться о других членах своей семьи.

— Когда вы уезжаете, отец? — пересилив себя, спокойно спросила Эсма.

— Завтра на рассвете. Все уже готово, — ответил Тарик, пряча глаза, и добавил: — Сегодня твои вещи перевезут в этот дом.

Эсма кивнула. Она изо всех сил сдерживала свои чувства.

Уарда не вынесла напряжения и заплакала.

— Если тебе будет плохо, дай нам знать! Пошли кого-нибудь в Басру или напиши, — прошептала она.

— Конечно, — ответила Эсма, хотя знала, что никогда этого не сделает.

Когда отец, мать и сестра ушли, ей захотелось кричать от отчаяния, но она мысленно заперла свою душу и рот на замок.

— Мне надо в лавку, — пробормотал Мурад. — Я вернусь вечером.

Ничего не ответив, молодая женщина кивнула. Когда Мурад закрыл за собой калитку, она вздохнула с облегчением. Теперь у нее было время немного освоиться и подумать. Совсем недавно жизнь была окутана опьяняющей тайной, в ней жили радужные мечты. Теперь ее существование будет серым и голым, как мертвое дерево.