Книга Тысяча сынов. Все прах, страница 13 – Грэм Макнилл

Единственный глаз Магнуса переливался всеми оттенками, никогда не принимая одного определенного цвета, а на время собрания он остановился на изумрудной зелени с фиолетовыми искрами. Настроение примарха было невозможно угадать по выражению его лица, но Ариман утешил себя тем, что его позиция на витках спирали не изменилась.

Справа от него стоял Фозис Т’Кар, а напротив на витке спирали расположился Калофис. Позади и немного слева встал Хатхор Маат, а на следующем витке, правее, было место Утизаара. Статус воинов определялся не только близостью к центру спирали, но и миллиардом иных факторов: положением стоявшего сзади воина, того, кто занимал место рядом и напротив. Имело значение и то, кто оставался на виду, а кто — в тени, и крутизна дуги, проходящей от позиции воина до золотого диска, — все играло определенную роль в этом хороводе превосходства. Положение каждого члена Рехахти затрагивало также его соседей, и разобраться в этой паутине иерархии было под силу только самому Магнусу.

Ариман не мог прочитать ауры своих собратьев-капитанов и остро чувствовал отсутствие Аэтпио, но даже не пытался призывать его на время собрания, поскольку Хранитель не мог действовать в присутствии могущественного примарха. У самого Магнуса Хранителя не было. Да и чему мог научить фрагмент Изначального Творца того, кто заглянул в глубины сущего и освоил все тонкости?

Как только Ариман занял отведенное ему место, Магнус кивнул, и из тени в одном из углов пирамиды появился брат Амон и закрыл золотые двери шатра. До этого момента Ариман не видел Амона и не ощущал его присутствия, но то же самое относилось и ко всем остальным. Советник Магнуса и капитан Девятого братства, Амон лично занимался подготовкой Скрытных — ауксилиарии разведчиков Тысячи Сынов.

— Святилище ожидает Символа Тутмоса, — объявил Амон.

Его красная броня, казалось, сливалась с тенями, собравшимися в углах пирамиды.

Магнус кивнул и снял с пояса свой хопеш, [26] затем шевельнул большим пальцем, и рукоять с легким свистом раздвинулась, превратив серповидный меч в оружие с длинным лезвием и высоким древком. Магнус стукнул древком по диску и стал чертить замысловатые символы.

Ариман непроизвольно сжал зубы; мир вокруг него потускнел, и теперь пространство внутри пирамиды было надежно скрыто от посторонних взглядов. Неприятно сознавать, что они отрезаны от эфира, но зато их разговоры невозможно было подслушать ни с помощью технологий, ни психическими методами.

Как-то раз Магнус похвалился, что невидимая завеса, покрывающая пирамиду во время Рехахти при помощи Символа Тутмоса, непроницаема даже для самого Императора.

— Все ли собрались? — спросил Ариман, продолжая ритуал, поскольку являлся главным библиарием Легиона.

На Просперо члены Рехахти предпочли бы общаться через эфир, но здесь Тысяче Сынов приходилось обходиться скудным набором слов человеческой речи.

— Я Азек Ариман, Корвид, — продолжал он. — Если хотите быть услышанными, назовите свое истинное имя. Кто пришел для участия в Рехахти?

— Я пришел, Фозис Т’Кар, магистр храма Рапторов.

— Я пришел, Калофис, магистр храма Пирридов.

— Я пришел, Хатхор Маат, магистр храма Павонидов.

— Я пришел, Утизаар, магистр храма Атенейцев.

Как только все капитаны назвали свои имена, Ариман кивнул. Слегка замешкался только Утизаар — младший адепт лишь недавно поднялся до положения магистра храма, и каждый раз, глядя на него, Ариман не мог не горевать о гибели Апофиса.

— Мы все собрались, — объявил он.

— И нет никого лишнего, — добавил Амон.

Магнус снова кивнул и, прежде чем заговорить, остановил взгляд своего единственного глаза на каждом из капитанов.

— Я разочарован вашим поступком, сыны мои, — начал он.

Его глубокий баритон придавал глубокий смысл каждому слову. Это были первые слова примарха, услышанные Ариманом по возвращении с Горы, и, хотя они звучали укором, он внимал им с радостью.

— Этот мир может нас многому научить, а вы рискуете нашими возможностями, вторгаясь в священное для агхору место. Я приказал дожидаться моего возвращения. Почему вы не повиновались?

Ариман ощутил на себе взгляды всех остальных капитанов и напряженно выпрямился.

— Это я отдал приказ, мой лорд, — произнес он. — Решение о походе в долину принято мной.

— Это мне известно. — Магнус едва заметно усмехнулся. — Если кто-то и способен меня ослушаться, так только ты, Азек. Верно?

Ариман кивнул, не зная, воспринимать эти слова как выговор или как похвалу.

— Что ж, вы вступили на склон Горы, — продолжил Магнус. — И что из этого следует?

— Мой лорд?

— Что ты ощутил?

— Ничего, мой лорд, — ответил Ариман. — Я ничего не почувствовал.

— Вот именно. — Магнус сошел с золотого диска и стал удаляться от центра, следуя светлой спирали. — Никто из вас ничего не почувствовал. Теперь вам известно, как чувствуют себя смертные в их тусклом и ограниченном мире, лишенные драгоценного дара, принадлежащего им по праву рождения, как эволюционирующей расе.

— По праву рождения?! — воскликнул Хатхор Маат. — Как это?

Магнус повернулся в сторону магистра храма Павонидов, и его глаз вспыхнул пульсирующим голубым огнем.

— Это право исследовать блестящую и манящую Галактику и все ее чудеса, право видеть ее удивительную мощь,— сказал Магнус. — Что это за жизнь — всегда оставаться в тени, когда сверкающие чудеса мира видятся лишь едва различимыми фантомами?

Магнус остановился рядом с Ариманом и положил руку ему на плечо. То была рука гиганта, но лицо, которое перед собой увидел главный библиарий, лишь ненамного превосходило его собственное. Черты Магнуса были словно отлиты из металла, и единственный глаз вновь вернул зеленый цвет. Ариман ощущал неизмеримую и непостижимую силу своего примарха, сознавая, что стоит рядом с живым солнцем, в котором слились воедино силы созидания и разрушения.

В теле Магнуса было не так уж много плоти и крови, в основном оно состояло из энергии и воли, скрепленной Императором при помощи древней науки. Ариман изучал сущность Великого Океана с помощью самых выдающихся провидцев Легиона, но наполнявшая примарха сила осталась такой же чуждой для него, как космический корабль для первобытных дикарей.

— Агхору живут в мире, овеваемом эфирными ветрами, но остаются невосприимчивыми к его воздействию, — продолжал Магнус, возвращаясь к золотому диску в центре пирамиды.

Хопеш в его руке начал двигаться, описывая знаки, в которых Ариман узнал заклинания призыва. Если бы это случилось не в инертном пространстве пирамиды, на зов Магнуса явилось бы целое войско Хранителей.