Книга Мао, страница 16 – Игорь Пронин

— В доме вы будете гостями, а обычай не позволяет мне оставить гостей без угощения. Однако в эти ниспосланные Аллахом на наши грешные головы времена у меня совсем нет еды. Не время звать гостей.

Райфайзен задумался, но Саид думал быстрее. Он подошел и ткнул Абдулле в брюхо оба ствола:

— В дом, свинина, и тихо.

— Это смертельное оскорбление, — улыбнулся дервиш. — А еще я боюсь идти в дом с шурави-бандитами. Лучше умереть на виду у правоверных.

Тут он приврал, на улицу никто не выглянул, а дети нас еще не догнали. Я тогда достал отвертку и тоже подошел.

— Абдулла, нам надо в магазин за водкой сходить и из страны смыться. Очень нужно. А порнографию твою в коврике мы не тронем, взрослые же люди.

Абдулла посмотрел на отвертку, на меня… Вздохнул.

— На все воля Всевышнего… Уберите «тойоту» с улицы, перед людьми неудобно.

Райфайзен пошел к машине, мы вслед за дервишем вошли. Только это оказался не дом, а как бы дворик перед входом в дом. Там был вкопан столик и лавочки. Мы с Абдуллой сели, Саид встал за спиной Абдуллы. Дервиш оглянулся на него, вздохнул опять, сложил руки на брюхе и спросил меня:

— Настучал на меня кто? Я никому не скажу, просто — знать должен.

— Ишак один. Мафин его фамилия. Только он крутой, пасть порвет, как здрасьте. Водка есть?

— Как не быть… — Абдулла пошарил в каких-то лопухах под лавкой и достал бутылку «Столичной». Открыл, протянул мне.

— Хоть закусить принеси, — подал голос Саид. — Я помогу.

— Я же говорил, есть совершенно нечего, — развел руками Абдулла. — Конечно, эти проблемы решаемы… Даже легко решаемы. Но кто станет стараться ради хунвейбина с двумя автоматами? Только недостойный человек станет стараться ради хунвейбина.

Я оторвался от бутылки, протянул Саиду. Саид отказался. Райфайзен подошел, тоже отказался. Я допил. Потом понял, что не предложил Абдулле.

— Извини, хозяин. Не в форме я.

— Ничего! — махнул рукой Абдулла. — Я непьющий, это для гостей. Ты отдыхай, покури вот, американские.

Закурили все, и мне так хорошо, тепло стало. Я голову на стол опустил и сижу тихонько, а друзья мои разговаривают.

— Господин дервиш, — это Райфайзен. — Мы оказались в затруднительном положении. Самым предпочтительным вариантом для нас было бы покинуть Афганистан. И вообще Азию. Мы имеем некоторую информацию, что вы способны оказать нам некоторую помощь.

— Некоторым образом, — это Саид влез.

— Так вот, мы готовы оплатить ваши услуги. После того как окажемся в Европе, разумеется. В наличии у меня средств можете не сомневаться, хотя каких-либо гарантий я сейчас не могу вам представить. Ведь чек вас не устроит?

— Как знать, — говорит Абдулла. — Как знать. Какой чек, что ты предложишь вместо чека… Вопрос пока такой: кто такой Мафин? Молчите? Хорошо. Все очень просто: мне дорога моя репутация. Люди здесь меня уважают…

Саид хохотнул. Веселый парень Саид.

— Да-да уважают! Потому что без меня им давно хана. Я их благодетель. Но людям будет неприятно узнать, что у их благодетеля есть свои слабости. Хотя, что может быть проще?

— Проще, — говорит Саид, — дать нам одежду и прицепить к ближайшему каравану. Причем заметь — ты нас проводишь.

— Прекрати хамить, а? — обиделся Абдулла. Я хотел его попросить, чтоб он не обижался, но поленился. — Я здесь сижу с вами только затем чтобы узнать, какая падла про меня гадости рассказывает. Вы говорите — и вечером будете где вам надо, и чек принимаю. Вы молчите — и можете сразу уходить и не терять время. Так со мной не разговаривают. Ты меня понял? Эй!

Он стал меня тормошить. Я поднял голову, хотел затянуться, но сигарета погасла. У Абдуллы зрачки как будто из черного какого-то металла и мелко-мелко дрожат. У меня голова куда-то вбок повалилась.

— Смотри мне в глаза! — кричит Абдулла.

Абдулла — хороший мужик, я хотел так и сделать, но когда голову стал поднимать, не смог остановить. Голова пошла по кругу, потянула меня за собой, и я упал с лавки. Так было даже лучше — ноги на лавке, голова на траве. Мне не хотелось закладывать Самаркандыча, Абдулла — суровый мужик, хоть и хороший. Но и Абдуллу обижать тоже не хотелось.

— Абдулла, не сердись, но тебе его все равно не достать. Он же мертвый ишак.

— Не бывает таких мертвых ишаков, — важно сказал дервиш, — которых нельзя было бы сделать еще мертвее.

Он уселся на лавку, сбросив с нее мои ноги, и стал крутить ладонями. Все завертелось вокруг нас и ладоней, я попробовал приподняться, чтоб не так тошнило, но не понял — получилось или нет. Вокруг летали какие-то цветные линии, кусочки, а потом вдруг стали собираться как мозаика и получилась комната с обоями в цветочек и тем самым столом, за которым сидел Апулей Самаркандович. Но самого его не было. Еще в комнате была дверь, белая, как у нас в школе, только чистая. За дверью раздались шаги. Абдулла выхватил откуда-то здоровенный тесак и встал за открывающуюся дверь, страшно на меня поглядев. Я хотел уже крикнуть, чтобы предупредить осла, но в комнату вошли Сука-суккубша и покойный узбек с перевязанной головой. Оба радостно мне улыбались.

Я тоже быстрее стал им улыбаться, пока Абдулла обоих не зарезал. Сука немного удивилась, что я ей так рад, и говорит:

— Мао, ты чего так сияешь? Никак потенция подросла? Соскучился?

Я молчу, жду Абдуллу. Но он из-за двери не выходит, как провалился там. Я тогда встал с ковра, на котором лежал, и стал пятиться. И улыбаюсь. Суке это понравилось и она, лапы волосатые растопырив, за мной пошла. Так я пятился, пока спиной в стол Апулея не уперся. Тогда я, чтобы обстановку разрядить, спрашиваю узбека:

— А тебе-то чего от меня нужно?

— Как чего? Ты меня погубил, я теперь тебя погубить хочу. Я, уважаемый, сам человек не злой, но ты меня обидел и семью мою.

— Не отвлекайся, — говорит Сука, — полезай, солнце мое, на стол.

Я решил, что на стол стоит залезть, все-таки она в лицо дышать не будет, но только ногу наверх забросил, как меня повело, и я свалился. Хорошая водка у дервиша. Сука запах унюхала, расстроилась и стала меня пьяницей ругать. Тут, говорит, придется теперь повозиться. И сказала, чтоб узбек дверь закрыл. Он закрыл, а там Абдулла с тесаком и бешеными глазами. Но узбек не испугался.

— Убери железку, правоверный, я же и так мертвый!

— Это не железка, — говорит Абдулла, а сам, видать, не знает, что теперь делать. — Это астральный клинок из сокровищницы нибелунгов. Режет по мертвому, как по живому. Отойди на три шага и ляг на пол.

Узбек засомневался, посмотрел на Суку. Сука нахмурилась:

— Тебе, козлу, что здесь нужно?

— Мне нужен мертвый ишак по фамилии Мафин. Он меня сдал живым, джяляб.