Онлайн книга «Иные песни»
|
— Пожалуйста, эстлос. Антон отодвинул стопку инкунабул и поставил рядом поднос с чашкой парящей кахвы, бутылкой пажубовки, рюмкой и солонкой. Пан Бербелек налил себе водки, выпил одним глотком. — Эстлос… — В чем дело? — рявкнул Кратистоубийца на Антона, удивленный тем, что тот еще не удалился. Заметив паническое движение слуги, опомнился. — Да, Антон, слушаю? — Если у эстлоса имеется немного времени… — Ну, говори, говори. Антон нервно оглянулся по сторонам, словно опасаясь того, что его подслушают доулосы или хоррорные. — Хотел бы просить разрешения, эстлос… — Так?… — Я хочу жениться. Пан Бербелек замер с наполовину наклоненной бутылкой пажубовки и рюмкой в руке, после чего расхохотался. Антон еще более смешался. Пан Бербелек заметил, что он сейчас пытается незаметно убраться с крыши, посему, налив себе очередную порцию и отставив бутылку, махнул слуге, чтобы тот приблизился. — Ну, чего удираешь? Если я над кем и смеялся, то над собой. Я ее знаю? — Это двоюродная сестра одной из домашних служанок эстле Латек. Эгиптянка, сейчас мы переписываемся. И, собственно… — Ты перебрался бы в Александрию. — Твой дворец там, эстлос, стоит практически пустым, пригодился бы кто-то, кто присмотрел бы за невольниками. — Ты не выдал ее имени. Антон опустил глаза. — Мандиса, дочь Хеппуса и Издихар, из Аблатепа. — Мандиса, Мандиса… Это означает «Сладкая». Хммм. — Пан Бербелек перекатывал во рту щиплющую пажубовку. — Тебе известно, что Порте с Терезой останутся здесь? — Да, эстлос. — Это один из тех выборов, который определяет всю последующую жизнь; один из немногих, которые мы осознаем в момент принятия решения. В ту или иную сторону, — пан Бербелек указал рукой с рюмкой влево и вправо, — к такому Антону или вот такому. — Да. Знаю. Честное слово, я все обдумал. — Я даю тебе разрешение, даю. Сообщи мне дату свадьбы, наверняка не забуду про подарки. Не бойся, лично не появлюсь. — Но, эстлос, для нас это было бы большой честью! Вот только… — Знаю, знаю, под аурой Навуходоносора Кратистоубийца на свадьбе не был бы хорошим предзнаменованием. — Пан Бербелек сделал еще пару глотков холодной пажубовки. — Иди-ка сюда. Ну, иди. Встань здесь. Погоди… Вот, сейчас. Наклонись и погляди в этот окуляр. Скажи мне, что ты видишь. Антон осторожно приблизил глаз к подзорной трубе. — Не знаю, эстлос, какой-то узор… Я не знаю, что это такое. — Но что он тебе напоминает. Ну, давай, первая же ассоциация. — Сеть. Для ловли рыб. Правда, светящаяся. — Сеть. — Или раскаленное железо для клеймления скота и безумцев. — О! — Прошу прощения. — Нет, спасибо. Тебе налить? Разогреешься. Держи. — Кхккхх! Уфф. Можно ли спросить… ты гадаешь по звездам, эстлос? — Ты, видно, и не поверишь, когда тебе скажу, что именно в этом и состоят занятия политикой. — Эстлос… — Табак. Так вот, скажи мне, Антон, какое будущее ты видишь для себя рядом со Сладкой? Не в звездах, а в собственных мечтах, в планах… — Ну как… поженимся, у нас будут дети… — Поженитесь, будете иметь детей — и что? — Как: что? Не понимаю, эстлос. — И только? Это все? — Пан Бербелек иронически усмехался. — Именно в этом, Антон, сын Порте, найдет покой, счастье и удовлетворение? — Вообще-то, эстлос, я не думал над этим. Понятное дело, в детстве каждый мечтает о каких-нибудь сумасшедших приключениях, что он добудет славу, богатства, власть. Бог знает, чего добьется. Но ведь каждый потом становится старше. Все это сказки, а в жизни — работа и вечная усталость, и, прости, эстлос, вши в постели. А я с тобой и так увидал своими глазами больше, чем половина всех тех аристократов. Эстлос. Ребенок не понимает: может ли он спрыгнуть с этой вот высоты и не поломать себе кости, может ли он броситься на бегемота и не погибнуть, может ли он стать леонидасом, царем. Но он учится. — Ба! Именно люди становятся леонидасами и царями, Антон. — Знаю, эстлос. Но человек довольно быстро учится различать: кто будет царем, а кто — нет. Только маленькие дети путают доулосов и аристократов. — Ну, ну, ты поосторожней, сам заговорил как софистес, — засмеялся пан Бербелек. Антон отставил рюмку. — Это все пажубовка… Ведь ее гонят в Сколиодои, правда? Выкручивает мысли и язык. — Не будем преувеличивать, не в Сколиодои… Хотя, по сути дела, все спиртные напитки, это плоды Искривления, катализаторы межчеловеческих какоморфий… Пан Бербелек поднялся, огляделся по крыше, перескочил над разложенными книгами. Глянул на Антона. — Собери все это и снеси вниз. — Эстлос. — А когда у тебя уже будут эти твои дети и внуи, — усмехнулся пан Бербелек, — не забудь им рассказать и об этом: когда я пил ночью водочку с Кратистоубийцей на крыше, над Воденбургом… — Со временем они научатся отличать сказки от действительности, — ответил на это антон, не глядя на пана Бербелека. — Таак… Форма уже была сломана, момент прошел, уже нельзя продолжать беседу в том же тоне. Пан Бербелек спустился на второй этаж бакхауза. Подвешенные на голых стенах масляные лампы горели на четверть фитиля. Из полумрака он перешел в темноту, где захлопнул за собой двери угловой передней комнаты, той самой, которую предназначил для своего кабинета. Здесь окна были уже закрыты. Он позвал доулосов. Иероним сбросил плащ и камзол, из оставленной на подоконнике миски выбрал холодное яблоко, откусил; рукавом шелковой сорочки оттер подбородок. Доулосы крутились за его спиной. Он глядел на огни порта, на обозначенные сигнальными огнями корабли, стоящие на якоре в заливе, на Луну, отражавшуюся в темных волнах Постепенно в комнате делалось светлее, и ночную картину заслонило его, пана Бербелека, отражение в стекле. Кратистоубийца ест яблоко. Он уселся за секретером. Вынул из ящика новый, чистый лист шикарного пергамента. Обмакнул перо в чернилах. ЗАВЕЩАНИЕ ИЕРОНИМА БЕРБЕЛЕКА, ЕГО РУКОЙ ЗАПИСАННОЕ ДВАДЦАТЬ ПЕРВОГО ОКТОБРИСА ТЫСЯЧА СТО ДЕВЯНОСТО ВОСЬМОГО ГОДА ПОСЛЕ ПАДЕНИЯ РИМА. Нет смысла драматизировать, — подумал он, присматриваясь к тому, как на кончике пера собирается черная капля, — но раз уж принял решение, не могу закрыть глаза на его последствия. Ведь правдой остается то, что, если даже мне повезет, даже если я убью кратистоса адинатосов и выживу после того — то, наверняка, не выживет пан Бербелек. Как далеко удалось нам войти вглубь Африканской Сколиодои? Леонидасы и цари, да и кратистоубийцы тоже, должны отличать сказки от действительности. |