Онлайн книга «Новый порядок»
|
— Ладно, ладно, — понизив голос, сказал Иванов. — Положено. Ты, в отличие от толстяка своего, инструкции знаешь. Так что давай не будем… Майор снова крякнул, хлопнул себя ладонью по колену. — Ну, инструкции так инструкции. У тебя есть пятнадцать минут, согласно предписанию. — Серегин козырнул и вышел. — Обиделся, — пробормотал Артем. — Работа у нас такая, — глядя в одну точку, ответил Сергей. Майора они больше не видели. Алтынина привел какой-то сержант. Усадил парнишку на стул, встал у дверей, игнорируя вопросительный взгляд Иванова. — Значит, все по инструкции, — сказал Сергей. — Хорошо. Господин Алтынин? — Да. — Парнишка был худ, небрит, нечесан и немыт. От него ощутимо разило грязным телом, камерой, затхлостью. Тусклый взгляд, в котором читалась безграничная усталость, какая бывает после буйной истерики. «Пациент дурки, — подумал Сергей. — Странно, что этого еще никто не увидел». — Юлия Алтынина приходится вам сестрой? Взгляд арестованного оживился. Но ненадолго. Парнишка кивнул. — Скажите, она приходила на днях? — Кто? — Ваша сестра. Юлия. — Нет. — И вы с ней не общались после ареста? — Нет. — Припомните хорошо, — с нажимом спросил Иванов. — Может быть, звонили? — Нет. — А передавали какую-то информацию, может быть… — Нет. Сергей удивленно почесал затылок. — Тогда скажите, пожалуйста, вы с кем-нибудь вообще общались после ареста? — Нет. — С адвокатом, может быть? — Нет… — Общался он, — подал голос от дверей сержант. — Псих долбанный. — И что? — спросил у сержанта Артем. — И ничего. Сидел и тупил вот так вот. — Как вы считаете, Женя, ваша сестра… — Что вы пристали!? — неожиданно заорал Алтынин. — Что вы пристали!? Что вы все про Юльку спрашиваете!? Задолбали! Суки! Не была она у меня! Не была! И все ей по херу, шлюхе продажной! Вам ясно?! Шлюха она! Понятно! И не знаю я ее! Не знаю! Сколько можно спрашивать? Не знаю и не приходила! Ходят и ходят! Не приходила она! Не звонила, не писала! Суки! — Начинается, — вздохнул сержант. Он высунулся в коридор и крикнул: — Ющенко! Опять… В кабинет вломился высоченный здоровый лоб с устрашающей челюстью: — Опять?! При его виде Алтынин заверещал, закрылся руками и бросился в угол: — Уберите! Уберите! Не хочу! — А ну вставай, паскуда… — процедил Ющенко, выпячивая челюсть и становясь сильно похожим на кинематографического гоблина. — Вставай, а то… На удивление, арестованный послушался. Он вскочил, прижавшись к стене и опустив глаза, замер. — Пошел в камеру… Ющенко и Алтынин вышли. — Только его и боится, — вздохнул сержант. — Товарищ майор просил передать, что больше ничем помочь не может. Сержант распахнул перед Ивановым дверь. «Теплый прием», — подумал Сергей. — Ничего не скажешь, весьма содержательная беседа получилась, — сказал Иванов, выходя на улицу. Воздух пропитался влагой, и дышать стало нечем. Лица прохожих были угрюмы, казалось, что каждого придавливает к земле невидимый груз отяжелевших небес. — Ну почему же так саркастично? — удивился Артем. — Кое-что мы все-таки узнали. — Например? — К нему не приходила его сестра, и никаких контактов с ней подозреваемый не имел. — Так он и скажет, что маляву передал… — Может, и передал, хотя этот вариант мне кажется маловероятным. — Почему? — спросил Сергей. Он рассматривал юркого молодого человека с внешностью, сильно напоминающей хорька, который активно крутился в толпе, наполняющей маленький рынок, расположенный неподалеку от милицейского участка. — А господин Алтынин кажется мне человеком очень неадекватным. И то, как он в милицию загремел, только утверждает меня в этом мнении. — Ты по поводу торта? — Да и про это тоже. Дело в том, что бросатели всякого рода мучных изделий в сильных мира сего обычно люди идейные. И, как большинство идейных борцов, немного не в себе. Для них попасть за решетку — это как… Как медаль получить. В условиях неволи они мобилизуются, собирают волю в кулак и делают что-то заметное в обществе. Ну, конечно, в зависимости от личного масштаба. Так, например, Гитлер написал «Майн Кампф». Конечно, Алтынин ничего такого не напишет, но тюрьма для него — это признание. Как в американских боевиках придурки кричат: «Мы сделали это». Вот так и он. Сделал ЭТО. Теперь он герой, мученик, узник совести. И самым худшим для него вариантом были бы стандартные пятнадцать суток за хулиганство. Чем больше дадут, тем на более высокое древко его можно будет поднять в качестве флага. Так что на свободу он не рвется, и никому не писал, и не связывался, и помощи не просил. Более того, скандал вокруг Алтынина раздувают его же собратья по партии или по убеждениям. Всяким там отечественным хасидам эта история ни к чему. Да и мэру города тоже как-то без мазы сопляка душить по такому поводу. Но есть скандал, общественный резонанс, на который надо отреагировать… В общем, все это очень нехитрым образом спланированный пиар. Сергей, казалось, даже не прислушивался к словам аналитика. Все его внимание сконцентрировалось на том самом юрком парнишке, которого Иванов про себя уже окрестил хорьком. И на милиционере, лениво постукивающем резиновой дубинкой по ноге. — Ты не слушаешь? — спросил ею Артем. — Слушаю, слушаю. — Сергей кивнул. — Ты хочешь сказать, что Алтынина засадили за решетку его же соратники. — В общем, да. — Стало быть, сам Алтыннн никак с сестрой не связывался. — Скорее всего никак. — А вот тот парниша, — Иванов указал на «хорька», — только что толкнул пакет не то герыча, не то кокса. И товарищ постовой все это отлично видел. Пойдем-ка… Они двинулись в сторону рынка, но в момент, когда они переходили через дорогу, на них сердито рыкнула синяя «девятка», водитель крутанул пальцем у виска, зло стукнул по клаксону и умчался, оставив после себя голубое облако. Иванов на какой-то момент отвлекся, а когда снова повернулся в сторону рынка, наркодилера уже не было. Сергей подбежал к месту, где тот только что стоял. Но ничего. Пусто. — Красиво, — пробормотал Иванов и направился к постовому. Милиционер занервничал. — Товарищ постовой, ваша фамилия? — Сергей ткнул в испуганное лицо удостоверением. — Ваша фамилия? |