Книга Любовь игрока, страница 37 – Джо Беверли

Брайт с вызовом посмотрел на Форта, который, услышав его слова, поджал губы.

— Пусть она лучше достанется мне, процедил он сквозь зубы.

— Сомневаюсь.

Брайт взял с ближайшего стола пару костей и бросил их.

— Ну что, Уолгрейв? Начнем игру? Ставки самые высокие.

«Или потери», — подумал он про себя. Победитель никогда не завоюет сердце Порции Сент-Клер, которая так и не узнает истинного положения вещей. Сомнительно, что она захочет снова увидеть человека, купившего ее.

«Вот и чудесно, — пытался убедить себя Брайт, — от Порции одни только неприятности, и ей не место в моей жизни».

Тогда почему бы не позволить Форту завладеть ею? Если он будет строго выполнять условия договора, с ней ничего не случится.

И вдруг Брайт почувствовал, что не хочет, чтобы другой мужчина прикасался к Порции Сент-Клер. Значит, он уже влип и его чувство гораздо глубже, чем бы ему хотелось.

— Вы женитесь на ней? — спросил он. Брови Форта поползли вверх.

— После всего случившегося? Вы что, сумасшедший? Брайт вздохнул и бросил кости.

— Ставки самые высокие.

— А вы на ней женитесь? — с явным любопытством спросил Форт.

— Да, — ответил он и бросил кости.

— Пять.

Форт взял фишку, но, подумав, положил ее на место.

— Желаю удачи, Брайт. С нетерпением буду ждать вашей свадьбы.

С этими словами он вышел из зала, оставив Брайта победителем.

— Мои поздравления, милорд, — весело закричала Мирабель. — Теперь вы сможете показать, на что способны. А кто второй участник пари?

— Толстый сахарный плантатор по имени Престонли. Не думаю, что он захочет показаться. Лучше оставьте ему место у глазка. Мне нужно еще несколько минут. Задержите торги.

Мирабель, нахмурившись, согласилась. Брайт заключил Порцию в объятия, прижал голову к плечу и, опасаясь, как бы она не сделала очередную глупость, прошептал ей в ухо:

— Все будет хорошо.

Порция продолжала дрожать.

Внезапно Брайт почувствовал отвращение к миру, в котором он жил. Эта худенькая женщина в его объятиях могла бы быть несчастным ребенком, проданным опустившимся отцом человеку, страдающему неизлечимой болезнью. А чего стоят любители острых ощущений, которые, затаившись у глазков, следят за действиями пары?

Брайт повел Порцию в ротонду, намереваясь преподать ей хороший урок. Если бы у нее хватило ума, она давно бы бросила своего дурака-братца на произвол судьбы. Но сознание, что она никогда не сделает этого, и сам факт, что ради брата она даже выставила себя на аукцион, бесили Брайта. Ему хотелось свернуть ей шею за такую глупость, и в то же время он чувствовал, что она стала ему еще дороже.

Ротонда представляла собой круглую комнату, единственной мебелью которой была огромная овальная кровать, покрытая белой, чистой простыней, с несколькими подушками, но без всякого одеяла, которое могло бы испортить все удовольствие любителям острых ощущений.

Потолок был расписан сценами из жизни богов и богинь, изображенных в непристойных позах; стены украшали фигуры двадцати смертных, одетых как божества. В руках они держали предметы, которые пары могли бы использовать в своих любовных играх, — кнуты, сосуды с ароматными маслами и прочее.

Глазницы изображенных на стенах людей были пусты — значит, зрители еще не заняли свои места. В мерцающем свете свечей и ламп под абажурами из цветного стекла фигуры на стенах казались живыми. Ароматный дым курильниц усиливал это впечатление. Мистический полумрак комнаты мог сыграть Брайту на руку.

«Догадалась ли Порция о заключенном пари?» — подумал Брайт, усаживая ее на кровать, где она моментально начала приводить в порядок складки своего платья.

— Где мы? — спросила она, оглядываясь вокруг. — Господи, это же…

Брайт положил ей на голову ладонь, стараясь привлечь к себе внимание.

— Тише. Не смотри по сторонам и послушай меня. Ты хорошая актриса?

Даже сквозь маску Брайт видел, как округлились ее глаза.

— Мне никогда не приходилось играть.

— Тогда считай, что сегодня твой дебют. Ты должна сыграть роль испуганной девочки, которой домогается искушенный в любви соблазнитель. Эту роль буду играть я.

— Домогается? — рассеянно переспросила Порция. Брайт видел, что она плохо соображает и, возможно, находится даже под влиянием наркотика, но у него не было времени выяснять, что с ней, так как Мирабель не станет долго ждать.

— Ты должна сыграть эту роль, или все произойдет на самом деле, Ипполита.

Резкий тон Брайта немного привел ее в чувство.

— Вы не собираетесь?..

— Нет. Я обещаю, что не причиню тебе вреда. Я заключил пари, что вызову у тебя ответную страсть и для этого мне не придется даже раздевать тебя.

Ему следовало бы помнить, что слово «пари» подействует на Порцию, как красная тряпка на быка.

— Не боитесь проиграть ваше дурацкое пари? — резко спросила она, тем самым напомнив ему прежнюю амазонку.

— Двенадцать сотен гиней?

— Что? Как вы смеете?.. — возмутилась Порция.

— Неужели это стоит твоей игры? Мы сможем получить эти деньги, если выиграем.

Брайт знал слабое место Порции.

— Двенадцать сотен гиней, — прошептала она.

— Хорошее начало, чтобы расплатиться с долгами, не так ли? И все это от человека, который может себе позволить и готов потратить еще больше. Согласна?

Порция с удивлением посмотрела вокруг. Круглые щечки и длинные распущенные волосы делали ее похожей на ребенка, и все же это была прежняя Порция. Ее спина распрямилась, подбородок вздернулся.

— Согласна, но я не имею ни малейшего представления, что я должна делать.

— Я подскажу тебе. Но не изображай страсть с самого начала. Постарайся казаться испуганной.

Брайт знал, что в глубине души она и в самом деле напугана, хотя и пыталась казаться смелой.

— Я буду драться, — ответила Порция.

— Прекрасно!

Брайт взял ее на руки и бросил на кровать так, что юбка ее задралась. Порция попыталась встать на колени, но Брайт не дал ей опомниться и всей тяжестью тела навалился на нее.

— Разве я не говорил тебе, что у нас есть зрители? В стенах двадцать смотровых отверстий, и среди зрителей сидит человек, с которым я заключил пари. Нам лучше быть осмотрительнее.

— Наблюдают? — переспросила она вяло.

— И подслушивают, поэтому постарайся не говорить слишком громко. Не правда ли, это ужасно? Неужели тебя это не злит? Ну, ударь меня. Я ведь знаю, что тебе хочется кого-нибудь ударить.