Книга Война темной славы, страница 81 – Майкл Стэкпол

— Мне? Больно? — Он пожал плечами: — Это входит в условия владения мечом…

— Но больно может быть по-разному.

— Ты о чем? — он сощурил свои синие глаза.

Я сложил руки на груди.

— На Призрачных Границах дело было вовсе не в женщине и ребенке. Я говорю о хогуне. Ты там стоял и ждал, пока он тебя сомнет.

Голос Ли превратился в шепот:

— Ты считаешь, что я ждал смерти?

— Не знаю, о чем ты тогда думал, Ли, я только хочу, чтобы ты опомнился. — Я положил руку ему на плечо. — Хочу, чтобы ты понял: есть и другие способы преодолеть Теммера, не только смерть.

— Ну да, просто не вытаскивать его из ножен. — Левой рукой он указал на восток. — Конечно, это значит дать им победить. Это будет стоить жизни тебе, Нею, моему отцу, зато я буду победителем. Я останусь в живых и буду наслаждаться своей победой до конца моих дней.

— Ладно, ты прав, это решение не годится, но ведь есть другие. Мы все хорошенько обдумаем и найдем выход.

— Найдем ли, Таррант? — Ли смотрел сквозь меня. — Пока я тут сидел, мне в голову пришел стишок. Хочешь послушать?

— Давай. — Я улыбнулся и снял руку с его плеча. Если Ли настолько пришел в себя, что может сочинять стихи, значит, не все потеряно. — Ну, что там вышло?

— Это только часть стихотворения. Слушай:

Слабое сердце замирает

В час, когда приходят беды.

Храброе сердце воспаряет,

Суждены ему победы.

Ну а если сердце лживо,

Не найти ему спасенья:

Нет радости лжецу в день мира

И в страхе нету исцеления.

Он улыбнулся мне:

— Ну, как тебе?

— Серьезнее, чем все, что ты написал до сих пор, Ли. — Я вздохнул и попытался разглядеть за этим лицом с ввалившимися глазами того друга, с которым рос вместе. — Мы обязательно найдем выход.

— Конечно, Хокинс, найдем, — Ли медленно кивнул. — На это я и рассчитываю.

Он снова стал смотреть на сухой ручей, и я оставил его там. Мне вспомнилось замечание Резолюта о том, что Ли — ходячий мертвец. Но разве можно искать смерти, пусть далее он и попал в ловушку. Будь у него выбор, и он бы выбросил меч, но тогда Кайтрин бы выжила. Ловушка заключалась в том, что надо спасать или себя, или весь мир, и Ли упал духом.

Я перешел в следующий сад, где над прудами стоял пар и в горячей влажной атмосфере цвели самые разные растения. Оттуда — в низинный участок, залитый водой. Торчащие из воды скалы казались островками, их соединяли деревянные мостики и переходы. В чистой прозрачной воде прудов было видно, как лениво плавают рыбы. Я не узнал ни одной из них, но я ведь был знаком только с рыбами наших озер и рек, гибкими и быстрыми. У этих же рыб были многоцветные плавники, и они двигались медленно, покрытые ярко блестевшей золотой чешуей.

Наблюдая за ними, я вновь обрел спокойствие духа, и мне показалось дурным знаком, что Ли проводит время в голом саду вместо этого, полного жизни. Ли, каким он был прежде, сидел бы тут, на переходах, болтая в воде пальцами ног, как жирными червячками. Он придумал бы имя для каждой рыбки, сочинил бы, длинные истории про них. Он бы дразнил их — и ту, которая успела бы схватить его за палец, наградил бы прозвищем и стихотворением.

— О чем задумался, Хокинс?

Я обернулся на голос и заставил себя улыбнуться:

— Сит! Я не слышал, как ты подошла.

Она подмигнула мне золотым глазом:

— С нами, воркэльфами, надо держать ухо востро. Мы научились подкрадываться.

— Вот поэтому, говорят, Кайтрин и не спит ночами.

— Да что ты! Вот хорошо! — Она усмехнулась мне, и в моей душе растаял холод от встречи с Ли. Ее золотые глаза бурлили жизнью, и своей улыбкой она разделяла это чувство со мной. Может, Ли и был рад, что я его друг, но насколько больше радовался я, что у меня есть она.

Свои длинные черные волосы она заплела в одну толстую косу, змеей вьющуюся по ее правому плечу. Обеими руками она теребила кончик косы. На Сит тоже была шелковая одежда, синяя с черной отделкой по краю, гармонирующая с длинной юбкой. И она тоже была босиком, как и Ли.

Я нахмурился:

— Наверное, я не заметил таблички, что сюда нельзя входить в обуви.

— Да вряд ли, Хокинс, — улыбнулась она и игриво замахнулась на меня своей косой. — Просто ты, по-моему, всегда хочешь заранее быть готовым к непредвиденным ситуациям. Ты всегда смотришь вперед. Например: у тебя есть с собой нож, у меня — нет. Ты в сапогах, я — босиком. В голове у тебя какие-то заботы; у меня в данный момент — никаких.

— Никаких? — Я заморгал: — То есть совсем ничего не беспокоит?

Сит наморщила нос и чуть пожала плечами:

— Ну, может, какие-то мелочи и есть, но сейчас я все свои заботы оставила в комнате, — и она облокотилась о перила мостика. — Нет, одну захватила с собой, а именно: меня беспокоит, что я так и не поблагодарила тебя за то, что ты был рядом со мной, когда мы плыли мимо Воркеллина.

— Тоже мне, нашла заботу.

— Ты правда так думаешь, Хокинс? — Она улыбнулась мне, потом перевела взгляд на рыбок. — Ты же знаешь, я побывала в Воркеллине раньше. Много лет назад, задолго до твоего рождения и, возможно, до рождения твоих родителей. Я там была с другими воркэльфами, и Резолют тоже был в маленькой лодке с нами, остальных ты не знаешь. Мы направлялись к Призрачным Границам, чтобы перейти через них на север и попытаться убить Кайтрин. Мы уже почти добрались, но не высадились. Мы знали, что наше предприятие равносильно самоубийству, и поэтому были готовы к боли и разочарованию. Нашей целью было сделать первый шаг в освобождении нашей родины.

— Но на этот раз, когда у нас есть флотилия и воины, я знала, что мы способны совершить нападение. Мы могли бы отогнать армию авроланов от Воркеллина. Могли спасти страну, сделать ее нашей снова, да вот только цель у нас сейчас другая.

Она повернулась ко мне и так посмотрела мне в глаза, будто ее взгляд мог проникнуть через маску прямо мне в душу.

— И тогда я рассердилась на всех, кто участвует в походе. Поняла, почему Резолют отказался ехать. Как никогда раньше поняла его, его настойчивость, его воинственность. Я пережить не могла, что мы проплываем так близко, но оставляем Воркеллин позади, я была готова возненавидеть всех за их бездействие все эти годы.

Но этого не случилось — благодаря тебе. Ты был со мной рядом. Ты обо мне заботился. Уже во второй раз я уплывала прочь от Воркеллина, и снова мужчина помог мне это перенести. — Сит выпрямилась, и расстояние между нами исчезло. Она потянулась вперед, и я ощутил легкое, как перышко, прикосновение ее дыхания на своем лице за секунду до того, как она меня поцеловала.

Я и раньше целовал девушек, и меня тоже целовали, но тут было другое — и не потому, что Сит была воркэльфийкой. Ее поцелуй был светлым и неторопливым. Какой-то миг я сомневался, соприкасались ли наши губы, но по всему моему телу прошел трепет, значит, это было. Она снова поцеловала меня немного крепче, и я обхватил ее руками. Я привлек ее к себе, и мы поцеловались в третий раз.