
Онлайн книга «Крепость Дракона»
Уилл кинул полотенца на пол и начал одеваться. Камердинер вернулся вовремя: он подобрал полотенца и ночную рубашку и вышел из комнаты. Снова появилась служанка и, поставив на гладкий пол маленькую корзинку с фруктами и мясом, подтолкнула ее к Перрин. Служанка вышла, прежде чем гирким принялась за еду, но дверь за собой не прикрыла. Уилл хотел закрыть ее, но тут в комнате появилась Трэвин. Эльфийка взяла Уилла за плечи и разгладила ему рукава туники. — Очень хорошо. Портниха будет довольна, что одежда сидит так хорошо. — Да, неплохо получилось. — Уилл вернулся к кровати, сел на нее и стал натягивать ботинки. Этот предмет гардероба был единственным, который эльфы не унесли и не заменили. Уилл заметил, что обувь была начищена и сверкала как зеркало. Он улыбнулся своим мыслям. Должно быть, в толпе воры обратили бы на него внимание, как на богатого человека, и стянули бы у него что-нибудь. Трэвин кивнула, словно прочитав его мысли: — Очень хорошо. Ну а теперь пойдемте в сад. Перрин поднялась со своего гнезда, одетая как обычно, с двумя яблоками, наколотыми на когти. — Пойдемте. Трэвин словно бы и не слыхала ее, но Уилл кивнул: — Мы готовы. Эльфийская принцесса взяла Уилла за руку и повела его по коридорам, которые тянулись не по прямой линии, а причудливо изгибались, словно бы их проложили через лес термиты. В многочисленных нишах стояли статуэтки или красивые камни, а прожилки в деревянных стенах, соединяясь, превращались в призрачные фрески. Хотя от всего увиденного у Уилла захватывало дух, он чувствовал, что идут они не по главному коридору, потому что с ними была Пери. По длинному туннелю они вошли в сад. Землю укрывал мягкий мох, покрытый утренней росой. Над головой колыхались тысячи деревьев, в ветвях которых гнездились сотни разнообразных цветущих растений. У некоторых из них корни и стебли висели прямо в воздухе. Другие, судя по всему, были привиты к деревьям, и стебли их обвивались вокруг стволов. Некоторые растения выращивались в горшках, помещенных в дупла. Обилие красок и ароматов ошеломили Уилла, и он остановился в изумлении уже через два шага. Трэвин осталась весьма довольна произведенным эффектом. Пери глубоко вдохнула, расправила крылья и взлетела в небо. Трэвин проводила ее глазами. Затем, заметив, что Уилл смотрит на нее, чуть прищурила голубые глаза и широко улыбнулась: — Дворцовые сады в Реллаенсе знамениты разнообразием растений. У нас собраны здесь все виды, есть даже из Воркеллина. — Вы специально их выращиваете, чтобы ворки привезли свои растения домой, когда земля их будет свободна? Трэвин кивнула: — Когда ты ее освободишь, Уилл Норрингтон. Уилл улыбнулся и пошел за ней по извилистой дорожке. Он узнал много растений из тех, что показывал ему Резолют. Были и незнакомые: они росли в серебряных и дубовых рощах. В кустарниках у подножия серебряных деревьев зрели фрукты и цвели цветы, похожие на части тела животных. Трэвин объяснила, что из листьев в форме сердца делают эликсир, избавляющий от сердечных болезней, фрукт в форме ноги хорош против грибка: из него изготовляют припарку и прикладывают к пораженному месту. К дубам привиты были растения, листья и плоды которых имели сходную форму, но они обладали магической силой. — Вот лист, имеющий форму сердца. Из таких листьев заваривают чай, который привораживает любимого. Уилл указал на перистый лист: — А это что? Трэвин чуть напряглась: — Это — особое реликтовое растение. Мы выращиваем его только для того, чтобы оно не выродилось, но не используем. — А что оно может делать? — Его называют сонным крылом, раньше оно навевало экзотические сны. К тому же, обладая сильным наркотическим действием, сонное крыло внушало оригинальные мысли. Его уже несколько столетий не употребляют. — Трэвин потянула его в сторону от пурпурного с золотым ободком цветка. — Тут есть пруд, возле которого мы можем отдохнуть. Уиллу стало ясно, что о сонном крыле она говорить не хочет, поэтому сменил тему: — Я слышал, слуги у вас не всю жизнь находятся в услужении, и это хорошо, потому что живете вы долго, очень долго. Трэвин расправила юбки и, усевшись, похлопала возле себя по траве. — Совершенно верно. Твой камердинер сегодня, вполне возможно, пойдет рыбачить в море, а на следующий день будет садовником. Уилл тоже уселся. — Но ведь так и запутаться можно. Никто не будет знать, что ему нужно делать. Она засмеялась: — Твой Резолют не привязан к своей родине, как мы к Локеллину. Так как мы накрепко связаны с домом, то знаем, каковы наши обязанности и когда их следует исполнять. Уилл покачал головой: — Не понимаю. Принцесса слегка улыбнулась: — Тебе известно, что сприты знают, где они должны быть в определенный момент? — Да. — То же самое и у нас, только от нас не требуется такой неукоснительной точности. Наступает момент, когда мы чувствуем, что нужно пойти к тому или иному человеку, чтобы что-то узнать от него, или испытываем потребность научить кого-то. Умения, которые мы приобретаем, мы используем лишь тогда, когда этого требуют обстоятельства. Черные Перья отправились в Окраннел, потому что это выгодно Локеллину. Когда они вернутся, то, возможно, займутся сельским хозяйством, или будут подметать улицы, или делать что-то еще. — Что, и принцессой кто угодно может стать? — Нет, только не это. — Она чуть нахмурилась. — Браки с представителями других земель не возбраняются, и каждый эльф связан с землей своего рождения, вне зависимости от того, откуда родом его родители. Что же касается знати, то она привязана только к дому предков. Наша связь с домом крепче, а потому и ответственность глубже и сильнее. Наш путь предсказуем. Уиллу показалось, что в голосе принцессы прозвучала зависть по отношению к тем, кто пользовался большей свободой. — Ответственности много, к тому же вы должны управлять страной. Поэтому вы так и ненавидите гиркимов? Глаза ее изумленно раскрылись: — Я не испытываю никакой ненависти к твоей… подруге. — Ха! Да вы даже имени ее произнести не хотите. И не смотрите на нее, если знаете, что кто-то за вами наблюдает. — Он усмехнулся. — Если это не ненависть, то не знаю, как это назвать. — Это не ненависть, дорогой Уилл. — Голос Трэвин смягчился. — Другие могут ненавидеть гиркимов, но у меня нет ни малейшей ненависти к твоей Перрин. Вот видишь, я произнесла ее имя. Но ты прав. Мне трудно на нее смотреть. — Вы меня не убедили. |