Книга Рождение Зимы, страница 36 – Брайан Ракли

Она откинула голову на ствол и стала смотреть сквозь голые сучья на бегущие по небу тяжелые серые облака. Пошел дождь. Обычно после Рождения Зимы в долине Гласа часто шли дожди. От собственных мыслей ее отвлекло какое-то темное пятно, двигавшееся в кроне дерева, под которым она сидела. Она повертела головой, пытаясь рассмотреть, что это. Почти незаметная в кроне деревьев с ветки на ветку прыгала ворона. Эньяра на всякий случай огляделась и опять посмотрела наверх. Ворона упорно качалась на ветке. Девушке пришло в голову, да нет, она просто уверена, что это Идрин, ворона Иньюрена. Она открыла было рот, но тут же и закрыла, не зная, что делать, посмотрела на Иньюрена, сидевшего шагах в тридцати от нее. Он смотрел на нее. Она приподняла бровь, не зная, как сообщить ему новость. Нельзя сказать с уверенностью, но ей показалось, что Иньюрен чуть-чуть улыбнулся, а потом едва заметно подмигнул ей одним глазом и тут же отвернулся.

* * *

Часы текли один за другим. Она уже потеряла направление. Ночью звезд не было видно, и днем облака скрывали солнце. Ее знобило, она плохо спала, ей нездоровилось. Изредка подъезжал Эглисс, некоторое время наблюдал за ней и загадочно молчал. Она старалась не обращать на него внимания и не видеть его странных, не совсем человеческих глаз.

В эти долгие, тоскливые часы на спине лошади ее одолевали мрачные мысли и образы, которые никак не удавалось отогнать от себя. Огромный праздничный зал и смеющийся отец, глядевший на ловких жонглеров. Он был счастлив тогда. Стоило ей закрыть глаза, и она опять видела его лицо. Еще она видела поникшую у стены замка фигуру. Она не видела тела Оризиана во дворе, и это могло бы означать, что его там не было.

Иньюрен был где-то позади нее в цепочке движущегося каравана, и ей страшно захотелось оказаться рядом с ним. Оризиан был всегда более близок с на'киримом, чем она. Почему-то знание, что один только Иньюрен во всем мире способен заглянуть в ее сердце и разоблачить ее боль и страхи, связывало ее и заставляло держаться от него на расстоянии. И это при том, что он всегда очень по-доброму к ней относился, а сейчас и вовсе был единственным, кто у нее остался. Единственным, кто остался от ее прежнего мира.

В полдень их с Иньюреном развязали и наконец позволили посидеть рядом, пока лошади купались в речушке. Эньяра прижалась лицом к его плечу. Она все-таки не заплакала, но прикоснуться к нему было насущно необходимо. Иньюрен погладил и похлопал ее по колену, но не обнял за плечи, как было хотел.

— Будь сильной еще немного.

— Да, я знаю, знаю.

— Значит, ты заметила Идрина.

Эньяра ответила улыбкой. Лучше говорить об этом, чем делиться мыслями, переполнявшими ее голову.

— Он что, всю дорогу летел за нами? — спросила она.

— О да. Он всегда был очень упрямым. Вороны вообще отличаются упрямством, а уж у Идрина эта черта — в самом чистом виде.

— Когда мы были маленькими, мы рассказывали друг другу, что инкаллимы умеют превращаться в ворон, — пробормотала Эньяра.

— Наверное, ты слышала, что их называют воронами, а дети часто путают ворон и воронов. Но нет, дар превращения имели только врейнины и саолины. Анайны вообще не имели облика, так что они не считаются.

— Значит, все истории про инкаллимов неправда, — устало сказала Эньяра.

— К сожалению, не все.

Они немного помолчали. Эньяре припомнились и другие свои детские страхи, выросшие из историй, которыми Оризиан и Фариль старались напугать друг друга долгими вечерами.

— Эглисс похож на тех на'киримов, что были раньше? Они были так ужасны?

Иньюрен медленно покачал головой.

— Нет, не думаю. Это было очень-очень давно, Эньяра. Не стоит бояться того, чего давно нет. Эглисс, конечно, сильный: в нем кипит Доля. Но не думаю, что он действительно знает, как ее использовать. Сейчас нас осталось совсем мало, да и забыли мы многое из того, что на'киримы когда-то знали. Добрых три века уже нет таких мастеров, еще со времен Войны Порочных, но и о них в рассказах скорее всего много преувеличений.

— Ну, я надеюсь, что не все эти истории претворятся в жизнь.

— Я тоже надеюсь, — ответил Иньюрен.

И так отстранен и серьезен был его тон, что она вздрогнула. Он это почувствовал и улыбнулся ей.

— Не бойся. Нет больше историй.

Скоро их захватчики поднялись сами и подняли на ноги их.

* * *

Сильный дождь продолжался еще часа два после того, как инкаллимы поставили лагерь. Они раскинули его на краю поля, заросшего бурьяном, с худосочными ольховыми стволами за ним. Несколько кирининов, десять или двенадцать, которые остались с ними после того, как караван вышел из-под полога Анлейна, нашли убежище поддеревьями, переполошив рассевшихся по веткам и пережидавших дождь ворон.

Как только остановились, инкаллимы соорудили навесы из срубленных тонких деревьев с натянутыми между ними накидками и кусками холста. Они кучками сидели под этими навесами, тихо переговаривались, чистили оружие, жевали галеты и вяленое мясо, потом достали несколько котелков, набрали в них дождевой воды и напились. Лошадей привязали на опушке рощицы. Иньюрена и Эньяру оставили со связанными руками и ногами. Они сидели прямо на мокрой траве. Их волосы и одежда промокли насквозь, они наблюдали за животными, спокойно пасущимися в центре поля. До Андурана оставалось не более часа ходу. На севере уже виднелись размытые дождем очертания его зданий. Дыма не было; наверное, дождь притушил пожары.

К ним не спеша подошел Эглисс и, не обращая внимания на дождь, присел рядом на корточки. Иньюрен опустил глаза и стал смотреть мимо сложенных на коленях рук в землю.

— Что случилось? — едва ли не строго спросила Эньяра. — Почему мы остановились?

— Нас должен встретить Кейнин нан Горин-Гир. Это — честь! — улыбнулся Эглисс.

— Наследник Крови Горин-Гир?! Это они все сделали? Но ему, наверно, было бы легче встретить нас в Андуране, под крышей.

Эглисс пожал плечами:

— Кто его знает, почему сильный делает то, что делает. Говорю тебе, он хотел встретить нас за городом.

— Он все равно убьет нас. Наверное, хочет сделать это не на виду, — буркнула Эньяра.

— Только не тебя, — заверил ее Эглисс. — Он будет доволен, что кого-то из твоей семьи взяли живьем. Я уверен, он придумает, как тебя использовать. Или его сестра. Вот уж если надо кого-то бояться, то, пожалуй, ее.

Он посмотрел на Иньюрена, который упорно не желал вступать в разговор.

— Естественно, у твоего друга может быть другая история. Наследник Крови предпочел бы видеть его мертвым. Если только я не смогу отговорить его, конечно.

Иньюрен со скучающим видом поднял глаза:

— До сих пор никто из Крови Гир не славился милосердием, и я сомневаюсь, что такой, как ты, сможет как-то на него повлиять.