Книга Исследователи Гора, страница 103 – Джон Норман

Мы осторожно двинулись на звук. Он все усиливался, превращаясь в отчетливое тихое шуршание. Ветра, однако, не было…

— Солдатики, — произнес вождь пигмеев.

И тут я увидел их.

Волосы у меня на затылке встали дыбом.

Я понял, что означал этот звук — топот миллиардов крохотных лапок, шуршащих по листьям в подстилке джунглей. К нему примешивались и шорохи, обычно не воспринимаемые ухом — трение и щелканье сочленений миниатюрных конечностей и черных сияющих хитиновых панцирей.

— Ближе не подходи, — сказал вождь пигмеев.

Колонна солдатиков достигала ярда в ширину; длину же ее я не мог оценить даже приблизительно. Она растянулась по джунглям, насколько позволял видеть глаз — возможно, на несколько пасангов. Число солдатиков на марше по самым скромным подсчетам исчисляется десятками миллионов. Когда на пути появляется пища, ширина колонны увеличивается до пятисот футов. Не стоит и думать о том, чтобы перейти вброд эту живую реку. Поток солдатиков оставляет на своем пути лишь кости.

— Надо идти к голове колонны, — предложил пигмей.

Держась параллельно колонне, мы несколько часов шли по джунглям. На нашем пути попался ручей. Солдатики пересекли его по живым мостам, построенным из их собственных тел. Колонна неутомимых и безжалостных существ была похожа на огромную черную змею, с шелестом огибающую пальмы и скалы.

— Они идут и ночью? — спросил я.

— Обычно — да, — кивнул пигмей. — Даже во сне нужно быть настороже.

Наконец нам удалось обогнать колонну сотни на четыре ярдов.

— Дождь собирается, — сказал я, глянув на небо. — Интересно, это их остановит?

— Не надолго, — ответил пигмей. — Солдатики рассеются, укроются под листьями и ветками, потом командиры соберут их, и колонна снова двинется в путь.

Не успел он договорить, как небеса раскололись надвое. Сверкнула молния, загремел гром; налетевший ветер понес по небу черные тучи, завыл и загудел в ветвях. Нас накрыла плотная, темно-серебристая пелена тропического ливня.

— Они охотятся? — обратился я к пигмеям, перекрикивая ветер.

— Нет! — крикнул в ответ предводитель. — Они питаются падалью!

— Мы можем повести колонну за собой?

— Можем. — Он ухмыльнулся и почесал переносицу.

Затем пигмеи улеглись спать. Я посмотрел в небо, на хлещущие струи дождя и впервые в жизни обрадовался тому, что в пути меня застигла гроза.

В поселении мамба было светло как днем, раздавался барабанный бой и громкое пение. Жители деревни плясали и веселились вовсю.

Мы, конечно, не смогли возглавить колонну солдатиков, зато нам удалось указать ей путь.

Рано утром пигмеи поймали в силки и закололи копьями небольшого тарска.

— Смотри, — показал мне предводитель, — вот и разведчики.

Он бросил на землю кусок тарска. Разведчики — примерно пятнадцать — двадцать муравьев-солдатиков, которые опережали колонну ярдов на двести, — двинулись к добыче, настороженно подняв усики.

Солдатики достигают двух дюймов в длину. Их укус чрезвычайно болезнен, но не ядовит.

Разведчики плотным кольцом окружили кусок тарска; усики их соприкасались и подрагивали. Затем кольцо в одно мгновение рассыпалось, и солдатики поспешили назад, к колонне.

— Смотри, — шепнул мне пигмей.

Я с ужасом наблюдал, как стремительно колонна солдатиков расправляется с еще теплым куском.

В течение дня мы вели колонну в нужном нам направлении, то и дело подбрасывая ей куски свежего, окровавленного мяса. Пигмеям пришлось здорово потрудиться.

В поселении мамба было светло как днем, раздавался барабанный бой и громкое пение. Я сразу узнал эту деревню. Именно из нее мы бежали ночью несколько дней назад.

Далеко за спиной у меня слышался шорох — топот миллиардов крошечных лапок. Я вымазал колья забора кровью тарска.

— Мы подождем тебя в лесу, — сказал предводитель пигмеев.

— Хорошо.

Шорох приближался. Но обитатели деревни не слышали его из-за музыки, пения и барабанного боя.

Я отступил в сторону. Колонна солдатиков потянулась через забор, точно узкая черная лента, отливающая серебром в лунном свете.

Я замер, выжидая.

Я знал, что, оказавшись за забором, узкая лента примется стремительно расширяться, пока не превратится в чудовищное полотнище, которое накроет собою каждый дюйм земли. Солдатики облепят все живое и неживое, жадно поглощая каждую капельку жира и кусочек плоти…

Услышав первый вопль, я набросил веревочную петлю на один из кольев забора.

Раздался душераздирающий крик.

Я вскарабкался на забор. Мимо меня пробежала воющая от боли женщина с ребенком на руках.

В деревне царила паника. Обезумевшие люди жгли землю факелами, кололи копьями, срывали с крыш пальмовые листья, пытаясь защититься от вездесущих насекомых, катались по земле…

Я ощутил жгучую боль в ступне. А муравьи все ползли и ползли через забор. Деревня превратилась в шевелящийся черный ковер.

Я бросился к хижине, в которой нас поселили в первую ночь, ударом ноги проломил тростниковую стену и ворвался внутрь.

— Тэрл! — воскликнул Кису.

Я разрубил его путы, затем освободил Айари, Элис и Тенде.

Мимо с воплями мчались жители деревни — мужчины, женщины, дети.

— Муравьи! — закричал Айари.

Солдатики посыпались на нас сквозь крышу. Элис и Тенде завизжали от боли.

— Бежим! — приказал я. — Скорей!

Мы расширили дыру в стене и выбежали наружу, в шуршащую, копошащуюся тьму.

Ворота были открыты настежь. Люди покидали деревню, бросая все. Одна хижина уже горела.

— Кису! — крикнул я.

Кису, казалось, лишился рассудка. Он бросился к костру, пылающему в самом центре дерезни, и, не помня себя от ярости, опрокинул два котла с кипятком. Люди шарахнулись в стороны, вопя от боли и ужаса. Ноги Кису были покрыты муравьями, но он словно не замечал этого. Он сбил с ног какого-то человека и вырвал у него из рук копье.

— Кису, вернись!

Я бросился вдогонку. Мимо меня с визгом промчался домашний тарск.

Кису со звериным неистовством принялся избивать того человека древком копья. Я догадался, что это — вождь мамба. Кису в бешенстве вышиб ему зубы мощным ударом древка, затем пронзил ему живот копьем и начал колоть куда придется. Муравьи облепили Кису с ног до головы, но ему все было нипочем. Он разорвал вождю сухожилия на ногах, впился ему зубами в руку, вырвал кусок мяса и остервенело выплюнул его… Вождь еле слышно стонал, истекая кровью. Кису отшвырнул его пинком ноги и, опомнясь, поспешил ко мне.