Книга Охотники Гора, страница 23 – Джон Норман

— Странно, — заметил Римм, — я и не подозревал, что женщину-пантеру может поймать какой-то разбойник!

— Тем более такую женщину, как эта, — добавил я.

Шира в очередной раз звякнула цепями на руках и раздраженно отвернулась.

— А не хотите ли попробовать, какие у нее губы? — предложил владелец Ширы. — Думаю, вам понравится.

Римм посмотрел на него с явным недоверием.

— Ну что ж, — произнес он, развернул к себе лицо девушки и, тронув ее губы своими, целый ен проверял слова владельца Ширы.

— Ну, не знаю, попробуйте сами, — наконец отстранившись от девушки, сказал он, обращаясь ко мне.

Я последовал его примеру, что также заняло не меньше ена.

— Вполне, — решил я.

— Пожалуй, — согласился Римм.

Мы еще раз оглядели Ширу, кипевшую от еле сдерживаемой ярости.

— Нам следует поторапливаться, — напомнил Римм.

Шира стояла, низко опустив голову и сжав стянутые цепями руки в кулаки. Упавшие волосы закрывали ей лицо.

Я молча наблюдал за ней. Она знала леса. Она — из женщин-пантер. Охотница.

— Послушай, — обратился я к ней.

Она подняла голову. По выражению лица я понял, что она еще не забыла мой поцелуй.

— Это правда, что ты враждуешь с Вьерной, предводительницей разбойниц?

— Правда, — сердито ответила Шира. — Как-то раз она украла у меня двух пленников.

— Я дам вам за нее десять медных монет, — предложил я ее владельцу.

В глазах Ширы сверкнула ярость.

— Ее цена — четыре золотых, — объявил владелец.

— Слишком много за нее, — возразил я.

Я знал, что Ширу купили у разбойника Арна. А разбойники, в отличие от профессиональных рабовладельцев, редко имеют возможность диктовать цену за свой товар. Сомневаюсь, чтобы Шира досталась рынку — если можно так выразиться — дороже чем за два серебряных тарска.

— Хорошо, — согласился я, — четыре тарска.

— В Аре вы получите за нее десять золотых, — сказал владелец Ширы.

— Но мы ведь не в Аре, — заметил я.

— Я вас ненавижу! — закричала Шира. — Ненавижу!

— За что здесь давать десять золотых? — недоумевал я. — Грудь маленькая, ноги толстые…

— Да нет, она красивая, — возразил продавец.

Мы еще раз внимательно осмотрели Ширу. Девушка старательно отводила взгляд.

— Нет, — наконец покачал я головой. — Она совершенно необученная, не привыкшая к ошейнику. Такая цена мне не подходит.

— Капитан, пора выходить в море, — снова напомнил Римм.

— Верно, — согласился я.

Мне вовсе не хотелось упускать приливную волну. Мы повернулись, собираясь уходить.

— Подождите, господа, — остановил нас владелец Ширы. — Посмотрите, ведь она красивая.

Мы обернулись, чтобы в последний раз оценить справедливость его слов.

— Три золотые монеты и пять серебряных тарсков — мое последнее предложение, — сказал я.

— Она ваша, — согласился человек.

Ключом, висевшим у него на поясе, он отомкнул наручники на запястьях девушки и, развернув ее, бесцеремонно прижал животом к металлическому штырю.

— Руки за спину! Ладони вместе! — приказал он.

Девушка молча повиновалась. Римм стянул ей запястья своим поясным ремнем. Я заплатил торговцу положенную сумму. Он выглядел не слишком довольным.

— Забирайте ее, — бросил он на прощание. — У нас просто нет свободных клеток, чтобы всех их рассадить.

Римм взял Ширу за плечо и, толкнув ее перед собой, повел впереди нас. Когда мы добрались до «Терсефоры», стоящей на причале в сотне ярдов от невольничьего рынка, приливная волна только-только начала идти на убыль.

Оказавшись на палубе, Шира обернулась ко мне, нахмурившись и широко расставив ноги. Сейчас у меня не было времени с ней разговаривать. Предстояло вплотную заняться кораблем.

— Отведи ее вниз и посади на цепь в нижнем трюме, — сказал я Римму.

Тот повел девушку с собой.

Турнок поднес мне немного соли, масла и вина. Я стоял у поручней на носу корабля. Матросы застыли рядом. Через мгновение к ним присоединился Римм. Чуть поодаль, внимательно следя за происходящим, неподвижно замерли Кара и Тина.

Момент действительно был ответственным.

— Та-Сардар-Гор. Та-Тасса, — произнес я на горианском языке, — Царствующим Жрецам Гора. И морю — блистательной Тассе.

После этого я медленно вылил в море масло, вино и высыпал соль.

— Отдать швартовы! — тут же разнеслась по кораблю команда Турнока.

Все мгновенно пришло в движение. Двое матросов — один на носу корабля, другой на корме — сбросили на берег концы канатов, продетые сквозь вделанные в поверхность причала громадные металлические кольца. Два других члена команды, упираясь длинными шестами, оттолкнули «Терсефору» от берега. Корабль тяжело качнулся и стал медленно, словно нехотя, отходить от пристани. Вскоре нас уже отделяла от берега небольшая, но с каждым мгновением расширяющаяся полоса воды.

— Весла на борт! Готовьсь! — раздалась следующая команда Турнока.

Десятки весел загрохотали в гребных окнах. Матросы начали привязывать к канатам рею и поднимать ее на мачту. Рулевой налег на румпель.

Нос «Терсефоры» развернулся против течения реки, и нарисованные по обоим бортам судна огромные глаза тарна гордо обратились к стремительно несущемуся на них потоку.

— Весла на воду! — скомандовал Турнок.

Рею уже закрепили на верхушке грот-мачты, и матросы, взобравшиеся на нее по узким веревочным лестницам, принялись развязывать парус. Вскоре конец плотной материи скользнул вниз, парус расправился и наполнился ветром.

— Скорость — четверть максимальной! — распорядился Турнок.

«Терсефора» начала двигаться вверх по реке.

Кара и Тина по-прежнему стояли у поручней. Кара подняла руку в прощальном приветствии Лидиусу. Люди, собравшиеся на пристани и смотревшие нам вслед, помахали ей в ответ.

Тина, руки которой были все так же стянуты цепью, прикованной к надетому ей на пояс широкому ремню, не могла помахать на прощание. Но по взгляду, брошенному ею на Кару, я догадался, что ей этого очень хотелось. Я подошел к Тине и отсоединил ее наручники от ремня. Она удивленно взглянула на меня.

— Попрощайся с городом, — сказал я. — Если хочешь, конечно.

Девушка снова повернулась лицом к Лидиусу и, помедлив, подняла над головой обе руки, все еще скованные цепью. Когда она попрощалась с остающимся позади городом, я снова пристегнул ее наручниками к ремню. Тина упала на колени, уронила голову и разрыдалась.