Книга Плацдарм. Игра на выживание, страница 19 – Максим Кораблев

– Ну а если там все путем, пара вагонов слегка распатронена, три десятка палаток да кострики палятся, что тогда?

– Тогда – окликаем лодку, пущай раненых перевозят. Километр есть километр, по этим колдобинам мы ни в жисть носилки не протащим, только парня погубим. А дальше осмотримся. Будем держаться друг друга до ясности, из вагонов выволочем пару палаток и разместимся, как и шли. Только уже Малахольного и прочих нервных на все четыре стороны…

– Это правильно. Лады, командир. Побрел я.

Димон аккуратно сложил в футлярчик роскошный бинокль (такая же универсальная штука, как и моя – с дальномером, инфракрасным ви́дением, на солнечных батарейках), упрятал в рюкзак и пополз в чащу, бросив:

– Ты там аккуратнее, командир… мало ли что.

– Не веришь ты в людей, Димон.

– Не верю.

Сплюнул, коротко, зло выматерился и растворился в листве..

Лодочка спокойно покачивалась на редкой волне.

Мы пробрались во влажных зарослях чуть севернее и, скрытые первыми холмиками от наблюдения с воды, спокойно поднялись и двинули на запад. Вскоре появился океан, налетел лютый ветер. Кажется, на водных просторах пошла свистопляска – волны катили, словно татаро-монголы на штурм Козельска, а в небе черные грозовые башни сходились и расходились, меж ними погромыхивали громы и змеились молнии.

Я оставил своего спутника на удобной позиции с рядом бесполезных, в общем-то, наставлений и пошел дальше, особенно не таясь. Вблизи лагеря вряд ли резвятся особенно крупные звери. В то же время никаких часовых тут быть не должно – нужен весьма сплоченный коллектив, чтобы разбрасываться в первые же дни, да и опасно – так далеко от опорной базы.

Я шел и думал много всякого разного – опасности пути, ожидаемые, но тем не менее чрезмерные, как-то отодвинули простой вопрос: «А что потом?» – на второй план. Важнее было дойти.

Потом дотащить других, свалившихся на голову.

«Главное – ввязаться в драку, а там поглядим, что из этого выйдет», – вспомнил я незабвенного вождя.

Чуяло мое сердце, что подобной логикой будут руководствоваться очень и очень многие.

Наконец-то я сориентировался по карте.

Мы пришли с востока.

Слева был лиман. Там качался плотик.

Справа – океан.

Я шел по узкой косе, которая должна была закончиться базой. А вдавалась эта холмистая коса как раз в залив.

Наконец я прошел поросшие местным мхом холмики и вступил в лабиринт выветренных известняковых глыб. Ветер выл в сложном переплетении ходов странными голосами, сами глыбы напоминали полуразрушенные замки, фигуры людей, персонажей картин сумасшедших кубистов, некоторые были воплощенным подсознанием фрейдиста. Растительности тут не было никакой – песок, камни да ветер, из живности мне на глаза попались лишь то ли шести-, то ли восьминогие нежно-розовые ящерицы, стремительно уносящиеся при малейшей попытке к ним приблизиться.

В одном месте холодными глазами глядела куда-то вбок крупная змея с изящной черной короной на угловатой башке, похожей на древнее стенобитное орудие. Ее я обошел стороной. К моменту, когда я окончательно решил, что буду скитаться в этой грандиозной горе ломаного печенья до седых волос, показалась западная сторона лабиринта. Я тут же, вздымая неосторожным движением кучи пыли, взлетел на показавшуюся надежной вершину валуна, похожего на цветочный горшок, и жадно уставился вдаль.

Передо мной как на ладони был виден сложной формы полуостров, на западной стороне которого угадывалась опорная база.

Вот и место «Икс».

Полоса земли, берущая начало от каменного лабиринта, где я сейчас находился, меж океаном и заливом, и уходящая дальше на запад, расширяясь и приобретая довольно странную форму.

Место, прекрасно защищенное самой природой. Но сейчас эти проблемы, в том числе и отличный вид, меня не занимали.

Я видел базу.

Видимая с моего поста черточка – железнодорожное полотно, вернее – его кусок, без начала и конца, рухнувший в этот мир откуда-то из бездны Вселенной, как и мы все; на нем десяток железнодорожных вагонов, в которых находилось все, что хозяева мироздания сочли нужным выделить колонистам. Неожиданным было обрамление опорной базы. Вокруг нее раскинулся самый натуральный лагерь. Армейские палатки – одинарные, тройные, «пятерки», десятиместные и двадцатиместные, – брезентовые коробочки с опорными шестами, колышками и прочими натяжными канатами. Все это, как я знал, хранилось на опорной базе. На две с половиной тысячи рыл.

Я протер глаза, достал было бинокль, затем с остервенением убрал его. Такого попросту не могло быть. Конечно, кое-кого и выкинуло поблизости от базы, в одном-двух днях пути, ну – в пяти. Но их, по теории вероятности, должно было быть не так уж и много. Кроме того – неизбежные потери в пути, задержки, ранения. Народ-то самый обычный, не подготовленный к войне за выживание народ. А палаток тут развернуто – почитай, тысячи на полторы, а то и на две. Кто тут старался и зачем? Выходить все должны были по одному. Ну там, случайно встретились и не поссорились. Максимум – парами, тройками. Это по логике вещей. А дойдя – валиться без задних ног. Ничего не понимаю.

Я навел бинокль. Точно – туда-сюда по лагерю прошлись несколько человек, кое-где горели костры. На волнах залива я разглядел еще одну лодку с опорной базы. В общем-то – людей не много, как и должно быть на десятый день с момента отправки.

Однако пора было и к своим. Стрельбы в палаточном лагере было не слыхать, вагоны – насколько можно рассмотреть – грабителями, как муравьями, не увешаны. Я побрел назад, беспечно закинув автомат за спину.

Гриня вытянулся в шутовском приветствии.

– Мон женераль! Вышли к берегу, подозвали лодку. Натурально – из лагеря, бдят, ожидают выползающих из лесу колонистов, рыбачат. Говорят – раненых возьмут.

– А что у базы, расспрашивал? – Я устало привалился к изъеденному червями пню и, вытянув ноги, начинал понимать, как же я разбит и измучен.

– Не очень-то они разговорчивы. Что я успел понять – там уже почти две сотни народу. Сильно удивились, что мы вышли организованной группой – народ прет в основном поодиночке. Какая-то организованность у них там есть, на уровне нормального туристического лагеря.

– А это для первобытной местности и огромной концентрации оружия и ценностей – немало.

– Да. Вот, скажем, по распоряжению какого-то штаба распатронили вагон, вывели лодки – народ по берегам собирать и рыбку отлавливать централизованно. Живо интересовались, не видели ли мы в окрестностях лагеря чего-нибудь представляющего угрозу лагерю. Типа того, что была пара прецедентов, и все мужики с оружием выдвигались в эти вот холмики.

– Штаб, говоришь?

Лицо Димона выражало вековечное варнакское «фе» любым институтам власти, а особенно – самопровозглашенным.