Онлайн книга «Герои умирают»
|
Я приземляюсь в комнате этажом ниже и замираю: слышится жалобное хныканье из-под кровати. Какой-то несчастный, доселе мирно спавший, разбужен взрывами, огнем и людьми, явившимися с потолка. Я пожимаю плечами – под кроватью ничуть не менее безопасно, чем в любом уголке здания. Мне хватает нескольких секунд, чтобы пройти еще через три дыры в стенах и присоединиться к остальным. Ламорак пробивает стену в следующую комнату с южной стороны, но работа дается нелегко – по его стянутым в хвост волосам струится пот. Прикрывающая тыл Таланн кивает мне. – Где близнецы? – Убиты. Я поворачиваюсь к дыре, сквозь которую вошла, и достаю из кармана еще один кварцевый щит. – Мертвы? – ошеломленно переспрашивает Таланн, – Оба? Я отвечаю до тех пор, пока новый щит не закрывает пролом. Но в этот миг в самой дальней комнате из отверстия в потолке начинают сыпаться Коты, Они обнажают мечи и бросаются на нас. – Да, – наконец отвечаю я, – они подарили нам время. Давайте не будем тратить его впустую. Обе дочери Конноса прижимаются к матери, их всхлипывания становятся глуше. Коннос подавленно качает головой. – Я должен был сдаться, должен был выйти к ним сам. А теперь из-за меня вы все… – Заткнись, – обрываю я его. – Мы все еще живы и надеемся вытащить вас отсюда. Всех вас. Ламорак, тебе еще долго? Ламорак работает мечом; на его шее вздуваются жилы – почти закончена одна сторона арки. – Тридцать секунд, – хрипло, с натугой отвечает он. – Постарайся управиться за пятнадцать. У меня больше нет щитов, неизвестно, сколько еще я смогу удерживать Берна. Коты бьют по моему щиту ногами и мечами. Отдача вызывает у меня головокружение. Из дальней комнаты доносится звук ломающегося дерева: Коты обнаружили входную дверь. Таланн обнажает пару длинных ножей и с угрюмой улыбкой салютует мне. – Кажется, они меня зовут. – Таланн… – говорю я, но она уже исчезает в соседней комнате. Не зря она так почитает Кейна – в бою она становится настоящим дьяволом, машиной смерти, скомплектованной из ног, кулаков и клинков. Крики страха и боли, доносящиеся из соседней комнаты, подтверждают, что Коты не были готовы к ее появлению. Я вдруг обнаруживаю, что молюсь: пусть она убьет побольше врагов до того, как они покончат с ней. Ламорак вытягивает Косалл из стены и пинает выпиленный кусок. Тот падает и исчезает в облаке пыли, а Ламорак уже помогает семье Конноса выбраться через дыру. Потом он берет меня за руку и привлекает к себе… – Больше ничего резать не надо. Бегите прямо по коридору и в переулок, он выходит к реке. Беги! – Ламорак, они убьют тебя… Он пожимает плечами. – Либо я, либо ты. Ты можешь вывести Конноса с семьей без нашей помощи, а вот я – вряд ли. – Он касается мечом кирпичной стены. – А эту дыру я смогу удерживать еще очень долгое время. Если доберетесь до кантийцев, пришлите подмогу. Я начинаю протестовать, но в мой щит ударяет волна пламени, и в глазах у меня темнеет от боли. Это Берн. Он идет сюда. Колени у меня подламываются, и Ламорак выталкивает меня в дыру со словами: – Поверь, я не хотел этого. Извини, Пэллес. Приходится мне платить… – Платить? Ламорак… Но он уже повернулся ко мне спиной и встал, закрывая плечами проход. Я слышу пение Косалла, пронзающего сталь и кость. – Идите! Коннос и его жена – оказывается, я не знаю ее имени – ждут, чтобы я повела их. – Берите девочек на руки и бежим! – приказываю я. Они хватают на руки дочерей и следуют за мной. А я бегу через комнаты и через пустой, к счастью, холл – длинный, с множеством дверей. Окно на противоположном конце сияет в солнечном свете, как бы обещая спасение. Мы мчимся изо всех сил. Добежав до окна, я выглядываю в переулок. Он полон Котов. Там их около десятка: две пятерки, закрывающие видимые мне выходы из переулка. Десять Котов – и никакого оружия, чтобы сразиться с ними. Коннос видит выражение моего лица и бормочет: – Что случилось? В чем дело? Они уже там, о боже, уже там. – Мы пока еще живы, – успокаиваю я его и достаю из внутреннего кармана куртки серебряный ключик. За какую-то секунду я вхожу в состояние мысленного зрения и вызываю в сознании светящиеся символы. Я прикладываю ключ к замку ближайшей двери, и тот открывается с резким звуком. Я затаскиваю своих спутников в помещение. В нем две комнаты – хвала богам, пустые, – Так, у нас есть несколько секунд, чтобы наметить дальнейший план действий. У меня не осталось магии, поэтому нас не засекут до тех пор, пока не примутся открывать каждую дверь. – Разве вы… разве вы не можете сделать нас невидимыми… или еще что-нибудь придумать? – неуверенно выдавливает жена Конноса. – Не глупи, – сердито вставляет Коннос. – Плащ Невидимости не способен работать без магии. Тогда любой прибор может засечь нас, как только мы станем вбирать Силу. – Но, может быть, – говорю я, – плащ в сочетании с сильной защитой от обнаружения… Он широко раскрывает глаза. – Дай мне свиток. – Но… но… За дверью громыхают сапоги. Значит, Ламорак убит. При мысли об этом я перестаю дышать, на глаза наворачиваются слезы. У меня такое чувство, будто мне в грудь вонзили огненный нож и от невыносимой боли я не в состоянии даже мыслить. Зло смахиваю слезы. Поплакать я всегда успею – если, конечно, у меня будет на это время. Я хватаю Конноса за куртку и встряхиваю его. – Давай свиток. Не дожидаясь согласия, я срываю с его пояса футляр и отталкиваю. Коннос спотыкаясь делает шаг назад, в то время как я отвинчиваю крышку футляра и вытряхиваю свиток себе на ладонь. – Но я не уверен, что… – У тебя есть лучшая идея? Я разворачиваю промасленный пергамент с выведенными золотыми чернилами знаками. Знаки сразу же проникают в мозг, и мне остается только включить мысленное зрение да открыть Оболочку – таинственное заклинание льется с моих губ. Слова звенят в воздухе, нет больше ни света, ни звука, ни Пэллес; остается только Хэри Майклсон, сидящий в кресле председателя Коллберга. По его лбу стекает пот. Изображение исчезает с экрана, и теперь Хэри слышит только собственное хриплое дыхание да гулкие удары сердца по ребрам. 4 Несколько минут он просидел не двигаясь и не отирая пот, конвульсивно цепляясь пальцами за кожаные подлокотники. Он не мог ни о чем думать, не мог заставить себя отодвинуть с глаз щиток, не мог даже сглотнуть, потому что горло сжимала чья-то сильная рука. |