Онлайн книга «Star Wars: Эпизод III. Месть ситхов»
|
— Я ощущаю… искажение в Великой силе. Возможно, ты в большой опасности. Ситх быстро глянул на зеркальную искорку за окном; он знал этот корабль. В опасности быть зацелованным до смерти, разве что… — Что мне может грозить, учитель? — Не могу сказать. Но угроза не призрачная, будь внимателен. Будь внимателен, будь внимателен, эхом отдалось в голове. Это и есть твой урок? Столько я мог получить и от Оби-Вана… — Обязательно буду, учитель. Благодарю вас. Голограмма погасла. Ситх поднялся на ноги, на губах его играла усмешка. — Это вам следует быть повнимательнее, «учитель». Это я — искажение Великой силы. За стенами бункера на площадку опустился зеркальный скифф. Несколько драгоценных секунд Повелитель тьмы потратил, восстанавливая облик Анакина Скайуокера. Он позволил любви Анакина Скайуокера заполнить его, сложил губы в радостной улыбке Анакина Скайуокера и веселой припрыжкой Анакина Скайуокера, полного юной энергии, поспешил к выходу, перепрыгивая через тела и отрубленные конечности. Он встретил гостью снаружи и не стал впускать в бункер. У него было ощущение, что она не одобрит его вкуса… в смене декора контрольного центра. В конце концов, ситх мысленно пожал плечами, о вкусах не спорят… * * * Кабинет Верховного канцлера Республики включал в себя и нижний «полюс» Сенатской арены. Было там выделено круглое помещение, где гости канцлера могли развлечься, перед тем как взойти на подиум — кабину на мощной гидравлической колонне с пультом, координирующим передвижения летающих сенатских кабинок. Огромное голографическое изображение коленопреклоненной фигуры, склонившейся перед тенью, висело над подиумом. Стражи в алых плащах замерли по обе стороны тени, неподалеку съежился спикер Сената. — …угроза не призрачная, будь внимателен. — Обязательно буду, учитель. Благодарю вас. Голограмма медленно растворилась, и там где только что преклонял колени гигантский фантом, явился другой — во плоти, крошечный, престарелый, закутанный в старый плащ и опирающийся на гнутую деревянную палку. Но физический облик его был иллюзией, истинная суть открывалась лишь в Великой силе. В Великой силе он был фонтаном света. — Жаль нового твоего ученика мне, так поздно взялся за ум, так рано без учителя остается. — О, мастер Йода, какой приятный сюрприз! Добро пожаловать! — радостно откликнулась тень. — Позвольте мне первым поздравить вас с Днем Империи! Какое счастье! — Называть счастливым его ты не будешь. Как и убийца, Вейдером которого ты зовешь. — Ах, — тень подошла ближе к свету. — Так вот какую угрозу я чувствовал. Могу ли поинтересоваться, кто это? Кого вы послали убить его? — Достаточно того, что своего убийцу знаешь ты. — Фи, мастер Йода. Это же Кеноби, правда? Ну прошу вас, пожалуйста, скажите, что это Кеноби! Дарт Вейдер обожает убивать людей, которые его любят… Позади тень, в нескольких метрах, Маc Амедда, чагриан, спикер Галактического сената, услышал шепот Палпатина. Беги. Он так и поступил. Ни свет, ни тень не посмотрели ему вслед. — Убить Оби-Вана не так просто. — Как и вас, очевидно, но все меняется. Тень сделала еще один шаг и еще. Возник луч меча, зеленый, как свет солнца в лесу. — Проверка тому сегодня будет. — Даже капля темной стороны сильнее, чем полагаете вы в своей джедайской гордыне. Живя на свету, не увидишь глубин темноты. Тень распахнула руки, широкие рукава раскрылись черными крыльями. — До сих пор. Из раскинутых рук сорвались молнии, открывая сражение. * * * Падме упала в объятия Анакина. Глаза у нее покраснели от слез. Оказавшись на корабле, она утратила контроль над чувствами и рыдала всю дорогу до Мустафара — плакала от ужаса, и сейчас ее губы распухли, все тело вздрагивало, а сама она была так благодарна, так неистово благодарна судьбе, что из глаз хлынули новые слезы. Благодарна за то, что он жив, благодарна, что вприпрыжку бежал через площадку к кораблю, что по-прежнему силен и прекрасен, что руки его по-прежнему теплые, а губы мягкие. — Анакин, мой Анакин… — она прижалась к его груди. — Я так испугалась… — Ш-ш, все хорошо, — он гладил ей волосы до тех пор, пока дрожь не утихла, затем взял ее за подбородок и поднял к себе ее покрасневшее лицо.Тебе никогда не нужно беспокоиться обо мне. Разве не понимаешь? Никто меня не обидит. Никто не обидит нас обоих. — Дело не в этом, любимый мой… ох, Анакин, он говорил о тебе такие страшные вещи! Он улыбнулся. — Обо мне? Кто это посмел говорить обо мне плохо, а? — он хмыкнул. — Кто осмелился? — Оби-Ван, — Падме размазала слезы по щекам. — Он сказал… он говорил, что ты обратился к темной стороне, что ты убивал джедаев… даже маленьких детей… Она выговаривалась, и ей становилось легче; теперь нужно всего лишь затихнуть в его руках, пока Анакин обнимает ее, баюкает и обещает, что никогда больше не будет так ее пугать. Падме уже начала улыбаться. Но вместо света в глазах любимого человека увидела отражение расплавленной лавы. Он не сказал: «Я никогда не обращался на темную сторону». Он не сказал: «Убивать детей? Я? Ты с ума сошла?» Он сказал: — Так Оби-Ван жив? Голос его понизился на целую октаву и был холоднее, чем ледяные мурашки, которые поползли у Падме по спине. — Д-да… он, он говорил, что ищет тебя… — Ты сказала ему, где я? — Нет, Анакин! Он хочет тебя убить. Я ничего ему не сказала, как я могла! — Плохо. — Анакин, что… — Он — предатель, Падме. Враг государства. Он должен умереть. — Прекрати, — сказала она. — Прекрати так себя вести… ты пугаешь меня! — Это не тебе следует бояться. — Это как… это как… — слезы опять прорвались. — Я даже не знаю, кто ты теперь такой… — Я — человек, который тебя любит, — сказал он, но сквозь стиснутые зубы. — Я — человек, который сделает все, чтобы уберечь тебя. Все, что я сделал, я совершил ради тебя. — Анакин… От ужаса она едва шептала, голос был хрупкий, тоненький, почти детский. — …то, что ты сделал? — То, что я сделал, чтобы принести мир Республике. — Республика мертва, — прошептала Падме. — Ты убил ее. Ты и Палпатин. — Ей надо было умереть. |