Книга Конан и дочь друидов, страница 71 – Дуглас Брайан

Учитель-кхитаец мирно дремал над тарелкой с рисом и рыбой. Его щеки свешивались, нос и глаза тонули в складках жира, губы оттопыривались. Он вел полурастительное существование. Впрочем, время от времени он давал ученику уроки словесности: пересказывал какие-нибудь предания или растолковывал второй, третий, четвертый – и так до десятого – глубинный смысл какого-нибудь иероглифа. Все это чрезвычайно занимало обоих, и учителя, и ученика.

Странный крик. Кондатэ некоторое время размышлял, что бы мог означать шум, донесшийся с вершины башни магов. Это неприятно обеспокоило его. Тем более, что крик длился достаточно долго, чтобы вызвать дискомфорт. «Нужно будет велеть стражникам посетить магов и попросить их вести свои исследования тише», – подумал Кондатэ.

Он наклонился над горшком, в котором пышно цвел белый цветок. Результаты удовлетворяли графа: все-таки он – одаренный цветовод. Стоит ли желать лучшего! Из цветков можно собирать интересные композиции. Например, вот этот, с причудливыми лепестками…

Кондатэ не успел додумать свою мысль. Тоска навалилась на него. У него как будто отобрали радость, погасили день перед его глазами. И сам цветок вдруг перестал восхищать его, хотя, кажется, ни в малейшей степени не утратил своей красоты.

Кхитаец показался Кондатэ отвратительным жирным бездельником, хотя еще минуту назад граф с удовольствием предвкушал совместное чтение. Да и книга… Ну что за история? Что за глупая фея, что за глупый мудрец? Разве можно влюбляться в женщину, которая живет на дне реки? Да и вообще, какое дело властителю Дарантазия до кхитайской феи?

– Какая скука… – прошептал Кондатэ. Он огляделся по сторонам, вцепился в свои волосы и вскричал: – Да что происходит? Что это со мной?

Дверь отворилась. В комнате стоял еще один человек. Кондатэ резко обернулся к нему.

– Что тебе надо? Кто позволил тебе войти?

– Ты – Кондатэ, называющий себя правителем Дарантазия? – резко спросил человек.

За его плечом Кондатэ разглядел еще одного, рослого, с черными волосами и устрашающими мускулами. Но не гигант устрашал Кондатэ, а тот, кто вошел первым и заговорил. Этот незнакомец держался уверенно, точно был судьей и пришел судить Кондатэ за какие-то неведомые преступления.

– Я Кондатэ, – пробормотал граф, отступая на шаг. – Что происходит? Я называю себя властителем Дарантазия, потому что я и есть властитель Дарантазия…

– По какому праву? – спросил незнакомец.

– Клянусь всеми богами! – Кондатэ нашел в себе силы возмутиться. – Я унаследовал графство после моего отца, вот по какому праву…

– Ты – незаконнорожденный сын, – уверенно сказал незнакомец. – К тому же младший. Кто была твоя мать?

– Она происходила из почтенного рода… – пробормотал Кондатэ.

– Да хватит болтать! – воскликнул черноволосый варвар.

Он отодвинул незнакомца плечом и вломился в комнату. Кондатэ испуганно смотрел на него. Варвар навис над ним, весело ухмыляясь.

– Твоя мать была колдунья, – сообщил он.

– Возможно, она принадлежала к роду магов, – постарался не терять достоинства Кондатэ. Однако колени у него задрожали.

– Она превратилась в змею. Так? – продолжал варвар, вынимая меч.

Кондатэ, не сводя глаз с блестящей стали, громко завизжал. Этот визг пробудил кхитайца. Тот открыл узенькие глазки и тоже заверещал, как пойманная в ловушку мышь. Варвар быстро повернулся в его сторону и бросил несколько слов по-кхитайски. Это так потрясло учителя словесности, что он замер и уставился на варвара неподвижным взором, точно на ожившую статую божества.

– Молчать! – сказал Конан. – Говорить будете, если только я спрошу. Так. – Он глянул на Гайона. – Пусть этот слизняк признает твою власть.

– Мне придется убить его, – вздохнул Гайон.

Он тоже вошел в комнату и сел в кресло. С непонятным сожалением он огляделся по сторонам, затем остановил взгляд на своем сводном брате.

Кондатэ, заламывая руки, бросился перед ним на колени:

– Я не знаю, кто ты! – заплакал он, от ужаса позабыв приказ Конана молчать. – Я не знаю! Если ты хочешь захватить власть в Дарантазии, я отказываюсь! Мне не нужно… ничего не нужно… только цветы и книги…

Гайон поднял глаза на Конана.

– Он с детства был во власти магии, – проговорил граф-изгнанник. – С самого рождения они превращали его в послушную глину в своих руках. Сомневаюсь, чтобы он принял хотя бы одно самостоятельное решение.

– Тебе придется убить его, – покачал головой Конан, – иначе найдутся люди, которые захотят посадить его на престол. У тебя всегда будут враги. Странно устроен мир! Даже у самого мизерного властителя самого мизерного государства есть враги…

Гайон побледнел.

– Я обязан тебе, Конан, – промолвил он, – я обязан тебе всем: победой над магами, свободой… Но прошу тебя: не называй Дарантазии мизерным. Это моя родина. Мне все равно, пусть он – всего лишь небольшой замок, затерянный в Рабирийских горах, на границе с Зингарой. Он – мой.

– Ну да, – нехотя согласился Конан. – Прости, я не хотел обижать… никого. Ну, так что? Ты сам убьешь его или мне помочь?

– Я не хочу его смерти, – покачал головой Гайон. – Он слишком ничтожен.

Стоя на коленях и рыдая, Кондатэ переводил взгляд с одного воина на другого. Они решали его судьбу прямо при нем, нимало не беспокоясь о том, что Кондатэ – их возможная жертва – все слышит. И в этом обстоятельстве Кондатэ чуялась обреченность.

Третий чужак проскользнул в комнату незаметно. Это была молодая женщина, закутанная в длинный плащ. Кондатэ успел заметить, что она босая, а когда плащ чуть приоткрылся, установил, что женщина вообще обнажена. На ней, кроме этого плаща, не было никакой одежды.

Женщины тоже не волновали Кондатэ. О женитьбе он думал всегда с ужасом.

– Говорю тебе, Конан, его душу съели маги, – повторил Гайон. – Мне доводилось видеть подобных людей…

– Только не надо его жалеть, – сказал Конан, неприятно кривясь в ухмылке.

– Я не жалею его… Я его понимаю. – Гайон встал. Было видно, что он принял решение. – Пусть прилюдно признает, что отказывается от власти.

– Они не позволят, – пискнул Кондатэ.

– Кто? – спросил Конан.

– Фульгенций… и особенно – Тургонес, – пояснил Кондатэ.

У него был жалкий вид.

– Оба сдохли! – радостно объявил Конан. Он обнял за плечи девушку. – Вот она лично, собственными прелестными ручками…

– Ой, не надо этих подробностей! – разволновался Кондатэ.

– Ты теперь свободен… брат, – сказал Гайон. – И я забираю наше графство. Оно мое по праву: я рожден в законном браке, и я старше тебя.

– И ты не убьешь меня? – спросил Кондатэ.