Онлайн книга «Гусар бессмертия»
|
Молодой князь помялся, а потом решительно выпалил: – Я бы хотел поступить в ваш полк. В кавалерии служило немало представителей знатных родов, и ничего удивительного в том не было. Пусть многих гораздо больше прельщает гвардия, близость ко двору, но и воинская слава в дворянской среде отнюдь не являлась пустым звуком. – Обратитесь к нашему шефу. Граф де Ламберт милейший человек, – посоветовал Орлов. Он был всего лишь поручиком и ничего решать не мог. Но юный князь ему понравился своей непосредственностью и тем восторгом, с которым взирал на александрийский мундир. Да и на самого Орлова юноша глядел с пиететом. Усы, недостижимые даже для генералов; шрам – наглядное свидетельство участия в кровопролитных стычках; бравый вид. Сразу видно – не шалопай, не салонный франт, а воин. Что до молодости поручика, так на войне взрослеют рано. Впрочем, любой эпохе свойственны свои представления о возрасте. С получением первого чина дворянин переставал нуждаться в опеке и считался зрелым мужчиной. – Давайте я вас познакомлю с Кондзеровским. Это командир нашего батальона, – и Александр увлек Лопухина туда, где не спеша, со вкусом прихлебывал шампанское подполковник. – Я поговорю с шефом. Думаю, препятствий не будет, – согласно кивнул Кондзеровский, узнав, в чем дело, и приглядевшись к юному претенденту на поступление в полк. Лишних слов старый гусар не любил. Но тем больший вес имело любое его обещание. – Господа! Вальс! – громко оповестил кто-то от входа в залу, и общество зашевелилось. Все имели случай убедиться в привлекательности многих явившихся на бал девиц и дам. Так разве прилично оставлять прекрасную половину общества без заслуженного внимания? Да и самим потанцевать всласть. И закружились в вальсе пары. Большей частью – молодые. И тут наиболее эффектно смотрелись гусары. Их ментики взлетали в вихре стремительного движения, черные, рядом с одетыми в белое барышнями и барынями. Лишь Кондзеровский не танцевал, а лишь смотрел на подчиненных с некоторым оттенком гордости. Мол, каковы молодцы! Нигде своего не упустят и всегда поддержат славу полка. В бою ли, в гулянке, на балу… Бились в волнении девичьи сердца, и перед прекрасными глазами кружился зал, и перехватывало дыхание от лежащих на их талиях крепких мужских рук… – Как вас зовут, прелестница? – Александр не сводил взгляда с очаровательного личика своей партнерши. А какие у нее глаза! Карие, светящиеся от счастья! И как колеблются в вихре танца темные локоны ее волос! – Полина. – И голос – прелесть, а не голос! – Чудесное имя. Вам никто сегодня не говорил, что вы – само воплощение богини Венеры? – Нет. – Губы Полины расплылись в сияющей улыбке. – Странно. Неужели в этом зале нет настоящих мужчин? – удивился поручик. – Если бы были, они все лежали бы у ваших ног. – А вы? Вы же не лежите. Хотя и настоящий мужчина, – рассмеялась Полина. – Это только потому, что я имею счастье танцевать с вами. Но закончится бал – и я паду к вашим ногам. – Вас даже не волнует, что на это скажет мой муж? – Почему меня это должно волновать? Разве что я могу позавидовать этому счастливцу. Иметь такую супругу… – Он так не считает. Вот и сейчас уехал в город пристраивать к службе двоюродного братца. Орлов воспринял это как намек. – А братец сам устроиться не может? – Мой муж – отставной статский советник. С его связями гораздо проще найти теплое местечко для родственника. – Губки дамы чуть скривились. Похоже, она, как и Орлов, считала – быть поручиком гусарского полка гораздо почетнее, чем столоначальником, пусть даже и в чинах. Подобный разговор явно нуждался в продолжении. Потому грянувшую вслед за вальсом мазурку Орлов танцевал с той же Полиной. А как иначе? – Здесь мы лишь проводим лето, а остальное время живем в Первопрестольной, – сообщила Полина. Мужчины лихо стучали о пол, да так, что едва не заглушали оркестр. И среди всех выделялся Александр. Он отплясывал танец с истинно гусарским шиком, вел даму через все помещение, легко совершал антраша. Ноги сами трижды отбивали такт, пока тело поручика находилось в очередном полете, и притом Орлов продолжал говорить, словно и не отделывал лихих фигур. – Вам не страшно одной в деревне без мужского плеча? – А прислуга? Наверняка боится, что расскажут мужу, подумал Орлов. – Разве что скучно, – дополнила Полина. – Позволите развлечь вас в вашем одиночестве? И потом, одно дело – имение, а другое – дорога. По дороге всякое случается. Дороги в империи всегда были безопасны, но надо же иметь предлог! Да и если Полина живет далеко… Полина взглянула с интересом, мол, а что именно может быть по пути из одной деревни в другую? Словно не знала. Впрочем, женское кокетство – оно вечно. – Путь со мной покажется вам одним мигом, – нахраписто дополнил Александр. – А если моя деревня рядом? – Даже если так, за несколько дней доберемся. – Вы говорили о миге, поручик. – Пока будет длиться наш миг, в мире может пройти вечность. – Вы меня заинтриговали, поручик. Прямо обещаете всякие чудеса. Даже время с вами в состоянии идти по-разному. – А вы попробуйте и убедитесь сами, – убежденно произнес Орлов, на мгновение приблизился к Полине и добавил: – Но самое большое чудо в мире – вы… – Дядюшка, я хотел бы с вами поговорить. Отловить князя было не так просто. Как устроитель праздника, он постоянно был в движении. Следил, всего ли достаточно гостям, отдавал распоряжения прислуге, смотрел, все ли идет правильно. – После бала, Миша. – Я ненадолго, дядюшка, – проявил некоторую настырность молодой Лопухин. – Хорошо. Пройдем в мой кабинет. Здесь несколько неудобно, – сдался князь. Умение добиваться цели он считал фамильной чертой. Все равно Михаил не отстанет, так уж проще выслушать его сейчас. Тем более, по обстоятельствам разговор и в самом деле будет коротким, и ответ можно будет перенести на завтра. Воспользовавшись паузой в непрерывной суете, старший Лопухин незамедлительно потребовал у слуг трубку. Михаил терпеливо ждал, пока старый камердинер князя принесет заказанный предмет, уже разожженный, распространяющий вокруг себя приятное благовоние дорогого ароматного табака. – Дядюшка, я хотел бы пойти в александрийские гусары, – после первой же затяжки опекуна вымолвил Михаил. – Как? – чуть удивился бывший преображенец. |