Книга Тайны ночи, страница 65 – Джо Беверли

— По-видимому, дядюшка пребывает в добром здравии, раз ездит на вечеринки и балы?

Ах вот оно что! Кажется, это задело его за живое.

— Вряд ли Дигби будет танцевать, — как бы между прочим заметила Розамунда, — но чувствует он себя хорошо. Мне кажется, он следует вашему совету насчет здорового образа жизни.

— Значит, Господь услышал мои молитвы. — Не знай она Эдварда как свои пять пальцев, могла бы поверить в его искренность. — А вы сами? — спросил он. — Я слышал, вы отбросили щепетильность и начали выходить в свет.

После общения с Эдвардом у нее и впрямь появлялись самые мерзкие желания. Он обладал способностью так преподносить хорошие советы, что, послушав его, хотелось сделать наоборот.

Он тем временем пригляделся к ней повнимательнее.

— Что это, тетушка? — спросил он, шагнув ближе. — Чудо?.. Грим для лица?

Едва сдерживая злорадство, Розамунда дотронулась до своей щеки.

— Ах это? Да, грим. Замечательно, правда?

Он взмахнул рукой так, будто хотел отогнать дьявола.

— Надобно принимать себя такой, какой сотворил вас Господь!

— Господь сотворил меня без шрамов.

— На все есть Божья воля. — Он схватил Библию и выставил ее перед собой словно щит. — Так почему, столь грешным образом переменив свою внешность, вы не поехали вместе с мужем в Аррадейл, чтобы там веселиться и кокетничать, щеголяя в непристойных шелковых нарядах?

— Просто струсила. Я пока неуютно чувствую себя с незнакомыми людьми, вот и осталась здесь под. предлогом плохого самочувствия. Но мне очень хотелось бы стать смелее, — заявила она, — чтобы веселиться и танцевать в шелковых нарядах.

Эдвард тяжело вздохнул.

— Тетушка, я знаю, что вы не одобряете мои убеждения, не неужели вы не видите, каким грешным стал мир, как сильно он нуждается в переменах? В Ланкашире народ валом валил на проповеди Джорджа Коттера, чтобы послушать простые и понятные наставления из Библии, призывающие к строгой и честной жизни. Вы ведь здравомыслящий человек. Взгляните на Англию! Нами управляют короли и вельможи, которые похваляются своими любовницами, каждый вечер напиваются до бесчувствия и проматывают свое состояние в азартных играх, даже не думая о судьбах своих подданных. Вы что же, в самом деле полагаете, что распущенность Аррадейла, такие безнравственные типы, как маркиз Ротгар, излишества маскарада, глубокое разложение от пьянства, грех прелюбодеяния и супружеская неверность…

— Прекратите! — не выдержала Розамунда. Сердце ее бешено забилось. Ей показалось, что он все знает и говорит про нее. — О Господи, — продолжила она дрожащим голосом, — вы прекрасно знаете свое дело. Из вас получится отличный проповедник. Нисколько не сомневаюсь, что ваши слова разбередят души даже самых отъявленных грешников.

Эдвард горделиво приосанился.

— Надеюсь, Бог и впрямь наградил меня даром красноречия. Но я не проповедую с кафедры. Следуя примеру своего лидера, мы говорим с людьми, не возвышаясь над ними, — в коровнике, в гостиной и даже в поле. — Он шагнул ближе и взял ее за руку. — Неужели и впрямь мои слова тронули вашу душу, тетушка? И вы когда-нибудь увидите свет?

Без сомнения, он искренне хотел ей добра.

— Я согласна, что неумеренное пьянство, азартные игры и прелюбодеяние — это зло. Тот, кто сумеет заставить людей жить честной нравственной жизнью, совершит благое дело. Однако я не приемлю всех принципов Новой Республики..Например, я не вижу ничего плохого в веселье и танцах. Вам следует быть терпимее.

— Слуги Господа должны быть твердыми как гранит. Никаких полумер! Мы, члены Новой Республики, превратим Англию в Иерусалим, акр за акром. Когда я вступлю во владение этим поместьем…

Розамунда тут же вырвала свою руку.

— Когда?

— Тетя, тетя! Когда-нибудь все люди обратятся в прах и оставят свои земные блага. Так что в один прекрасный день эти земли станут моими. Думаю, довольно скоро. Ваша преданность мужу достойна восхищения, тем более что он старик, который вам наверняка противен…

— Да как вы смеете!

— Полно, не надо лукавить. Вы выполняете свой долг, и это достойно всяческих похвал, но если бы вы по глупоста не повредили себе лицо, то ни за что не вышли бы замуж за местного помещика.

Розамунда в ужасе отшатнулась, услышав горькую правду.

— Я люблю Дигби, и он нисколько мне не противен. В отличие от вас! Вы изучаете Библию, рассуждаете о Боге и грехе, но вы забыли Христову притчу о милосердии и смирении!

С этими словами она поспешила на кухню, чтобы посмотреть, как там ужин, а заодно попросить Полли, чтобы она приспустила лиф своего платья пониже. И все же следовало сохранять спокойствие. Надо только чуть-чуть потерпеть и при первой же возможности выставить его из дома.

А что будет, когда она сообщит о своей беременности? Розамунда слегка вздрогнула, представив его реакцию. Слава Богу, Дигби на ее стороне!

Пробуя суп, Розамунда невольно думала о вечеринке в Аррадейле. Диана всегда закатывала роскошные пиры. Хорошо бы Дигби соблюдал меру в еде и питье, как ни трудно это для него.

Интересно, какое мнение он составит о Ротгаре? А о Бренде?

Нет! О нем она думать не будет!

* * *

Бренд сидел за длинным столом, уставленным сверкающей посудой и яствами, и с удовольствием попивал бренди. Он немного объелся — еда была просто замечательной, — но ему было очень хорошо. Дамы недавно ушли в гостиную пить чай, а мужчины достали трубки. Глиняные трубки не были диковинкой, но ему еще не доводилось видеть такое обилие курящих мужчин в роскошном интерьере, после великолепной трапезы. Он блаженствовал.

Компания тоже оказалась приятной. Бренд получил приглашение от сэра Малькольма Бурсетта посмотреть на овец и от лорда Фенкотта посетить его конюшню. Но тут его схватил за руку молодой энергичный виконт и потянул за собой к краснолицему старику.

— Поскольку вы интересуетесь ломовыми лошадьми, милорд, вам надо познакомиться с сэром Дигби Овертоном. Он опробует у себя на ферме интересную животноводческую программу…

Сэр Дигби попыхивал трубкой. Это был типичный деревенский житель — волосы с проседью, кустистые брови, обветренная кожа, — похожий на британского бульдога щи-рокой грудью и крепкой челюстью, но сильно заплывший жиром. Он много пил и смеялся, отчего сделался багрово-красным. Бренд заключил, что этого человека когда-нибудь хватит апоплексический удар, но, судя по его веселой улыбке, тот не страшился подобного конца и черпал жизнь полной мерой.

— Рад с вами познакомиться, лорд Бренд, — кивнул мужчина. — Я слышал, что вы настоящий фермер, несмотря на ваш титул.

— Спасибо, сэр Дигби, — отозвался Бренд, садясь рядом с ним на свободный стул. — Я — один из младших в семье, и меня заставили заниматься полезным делом.