Онлайн книга «Громовая жемчужина»
|
– Помнится, там был еще второй… Которого выловили из ручья. Доходяга Сахемоти. Что с ним? – Понятия не имею. Освободился и ушел. На самом деле все было далеко не так просто. Кагеру не забыл, что именно второму богу – или демону? – пошла в жертву – или в пищу? – его жизнь. Но говорить об этом Мисук он не собирался. Мисук покосилась на свитки и футляры с книгами. – Интересуешься, чем я тут занят? Кагеру протянул ей первую попавшуюся рукопись. Мисук прочитала начало – и захихикала. – «Повесть о двух влюбленных соснах»! Развлекаешься сказками? – Это театральные пьесы, – серьезно ответил мокквисин. – Ты, наверно, и не знаешь, что в старину на островах Кирим существовал древнейший ритуальный театр? Мисук небрежно бросила рукопись на кучу свитков. – Мне до театра дела нет. Хватит пустой болтовни, колдун. У меня к тебе пара вопросов. – Я давно жду, когда ты наконец перейдешь к делу. Девушка обняла руками колени. – Скажи, не знаком ли ты с неким… даже и не скажу наверняка, человеком, демоном или призраком… Выглядит он как уроженец Кирима, на вид лет тридцати, синеглазый, одевается в черное, на лбу клеймо императорской тюрьмы… – Нет, не знаком, – после долгой паузы ответил Кагеру. – Вот удивительный вопрос, не ожидал. Клейменый призрак, надо же… А что он натворил, этот «демон или человек»? – Он преследует Мотылька, – взглянув ему в глаза, сказала Мисук. Как ни владел собой Кагеру, а все же при звуке имени Мотылька его перекосило от ненависти. – Преследует? С какой целью? – Я еще сама не поняла. То ли он пытается втравить его в неприятности, то ли наоборот, защитить. А может, у него свои цели, с благом или горем Кима никак не связанные. Я, по правде сказать, собиралась спросить тебя. Я сильно подозревала, что этот призрак – один из твоих слуг. Но теперь что-то засомневалась. – Нет, это не мой слуга. И я не посылал его убить Мотылька по одной простой причине – я собираюсь прикончить его собственноручно. – Речь вовсе не идет об убийстве, – сказала Мисук, внимательно наблюдая за своим бывшим учителем. – Этот клейменый тип… ты не поверишь, о чем он просил нашего малыша Мотылька. Он допекает его просьбами убить некоего Рея Люпина. Рей – приятель Кима, говорят, весьма одаренный юноша, но решительно ничем не примечательный… – Рей Люпин? – повторил Кагеру. – Смутно припоминаю. Какой-то купеческий сынок, который решил стать монахом. О нем упоминал тот бедняга-гадальщик, как там его звали… – Кушиура, которого ты убил, – насмешливо подсказала Мисук. – Сначала, само собой, выведав последние вести о Киме – с какой целью, очевидно. Да, я многое о тебе знаю. Не так уж ты слаб, как прикидываешься. Даже твой волчий демон по-прежнему тебе служит. Предупреждаю, – глаза девушки сузились, – даже не старайся навредить Мотыльку! Я этого не оставлю! – Конечно, с таким защитником, как ты, не сравнятся все монахи Каменной Иголки. Парню будет, за чьей спиной укрыться, когда у монахов лопнет терпение и они выставят его за ворота, – презрительно ответил Кагеру. – Не пойму, зачем ты возишься с этим несчастным Мотыльком? Мисук торжествующе улыбнулась и нанесла последний удар: – Я намереваюсь выйти за него замуж. Кагеру треснул ладонью по низкому столику. Глиняный светильник подпрыгнул, едва не опрокинувшись, свитки и разрезные книги посыпались во все стороны. – Зачем тебе Мотылек?! – рявкнул он. – Он просто мальчишка и ничего больше! Если бы я воспитал его, из него, возможно, могло бы получиться что-то путное. А Вольгван Енгон вырастил из него заурядного светского бездельника. Клянусь, такому ничтожеству даже мстить – себя не уважать… – Да, ты бы мог его выучить, – перебила его Мисук, – только ведь ты предпочел принести его в жертву! Ты бы и меня мог выучить, если бы преодолел свою гнусную натуру. Для тебя любить – значит подчинить, сломить волю, превратить в послушную куклу, и никак иначе. А у Мотылька есть то, чего у тебя со всеми твоими умениями отродясь не бывало – простая человеческая жалость! Голос Мисук оборвался. Довольно долго колдун и его бывшая ученица сидели молча. Наконец Кагеру сказал мрачно: – Хорошо. Теперь у меня появилась еще одна причина его убить. – Ха! Опоздал. Кима тебе не найти, он спрятан так, что его не найдут даже боги, и вовсе даже не в монастыре, а совсем в другом месте. К счастью, у него хватает сильных заступников. – Если все они подобны тебе, – насмешливо сказал мокквисин, – то Мотылек расстанется со своей мотылиной жизнью еще до конца этого года. И я позабочусь, чтобы это расставание было нелегким. Мисук вдруг придвинулась так близко к Кагеру, что он ощутил ее дыхание на своем лице. – Как же! Ты превратился в ничто, сихан, – промурлыкала она, заглядывая ему прямо в глаза. – Вся твоя власть, вот она – пепел и сажа! Сидишь тут как паук и строишь козни, а сам не можешь повелевать даже собственным телом. Ты уже не тот учитель, что раньше, ты превратился в старую сморщенную ящерицу. Куда тебе до Кима! Знаю, ты желал бы задержать меня тут – так попробуй! Смотри, я совсем рядом! В тот самый миг, когда руки колдуна были готовы схватить ее, она исчезла. И снова появилась из пустоты – на этот раз у дверей. – Кстати, – словно бы вспомнила Мисук, натягивая поношенный ватник. – Тот синеглазый…который то ли демон, то ли призрак…он тоже сказал, что любит меня. Правда, забавно? И что даже смерть его не остановит. Но чья смерть, не уточнил. Вот тебе загадка – подумай над ней на досуге… Мисук музыкально засмеялась, шагнула за порог – и пропала во тьме зимней ночи. Кагеру остался сидеть у столика, посреди вороха свитков. Голова у него шла кругом. В тени возле двери, словно отсвет жаровни, блеснули две красные точки, затем из темноты появилась морда черного волка. Демон посмотрел вслед девушке и издал негромкий рык. – Нет, Тошнотник, сегодня нам ее не догнать, – тихо сказал Кагеру. – Но ты не беспокойся. Она от нас не уйдет… Он провел рукой по лицу, словно прогоняя сон, и принялся собирать рассыпанные свитки. Мисук не обратила на них внимания, и зря. Сказки, легенды, пьесы… Никто не воспринимает их всерьез. А между тем именно они – самое надежное хранилище запретной памяти. По крупицам Кагеру восстановил почти весь пантеон древнекиримских богов. Боги грома, огня, моря и луны, солнца и сева… Конечно, никаких имен – память о них была стерта имперскими чарами. Но нигде не было упоминания о том единственном боге, имя которого Кагеру знал. Сахемоти. …Страшнее той бури не помнили на островах Кирим. Несколько дней дул ветер с моря, пока не превратился в ураган. Ветер принес ливень, да такой, будто море встало на дыбы и набросилось на побережье. Океан превратился в адский котел, в царство смерти. И как будто мало было ветра с ливнем, началась гроза – это поздней-то осенью. Низкое серое небо почернело, в тучах вспыхивали сполохи, словно хищные глаза демонов. Глухой громовой раскат – и по дымным облакам к горизонту покатилась огненная волна… |